Я шагала по хорошо знакомому маршруту. Сквозь листву светило утреннее солнце. Каменные ступени, ведущие в академию, еще не нагрелись. А из леска тянуло влажной прохладой, душистыми ягодами, полевыми цветами и зеленью.
И все-таки я благодарна мирозданию. Пусть свалилась куча неприятностей, но все еще жива. В запасе есть почти три лунья, чтобы узнать этот мир и принять решение. Благодаря магистру Эйфелю и его лекциям появилась надежда избавиться от влияния отца и жить самостоятельно. Правда, для этого надо решиться на неслыханную для здешних мест дерзость: обратиться в общий суд и попросить признать мою самостоятельность. Так иногда делали оборотни-мужчины, рискнувшие пойти против клана, но чтобы женщины? Но я смогу! Главное начать зарабатывать, а там, как будет.
Но чтобы дело пошло, надо начинать рекламировать свои умения уже сейчас. Так и быть, заплету сестрицам Мали и Энли по косе. Девочки на них посмотрят и тоже захотят – уже копеечка будет. А там и наладятся с кем-то отношения и первые знакомства. Надо учиться жить в обществе, каким бы оно ни было. Конечно, можно строить из себя гордячку, но, по правде, быть изгоем – худший из вариантов. А насчет Сарнара скажу, что мое сердце занято другим – простым парнем с окраины. Так люблю, что жить без него не могу, и богатство Сарнара не нужно. Пусть все гадают. Глядишь, и успокоятся…
Вдруг за спиной послышался шорох. Я резко обернулась и заметила между стволов мужскую фигуру в блеклой одежде. Дурное предчувствие зашевелилось в груди и разлилось холодком по спине. В защитном жесте я прижала к груди сумку, будто могла защититься ею, и попятилась от незнакомца со злобными, безжалостными глазами, который выйдя из тени, наступал на меня.
Это был явно оборотень с окраины. Лишенный лоска, даже налета цивильности, чем-то отдаленно похожий на громилу Эрха, только безжалостнее, агрессивнее, моложе и ростом ниже. Но что в нем силы много – без сомнения.
– Что… в-вам надо?! – задала я глупый вопрос, пытаясь сделать хоть что-то, чтобы разговорить его. Да все отдам, только бы унести ноги.
Двуликий остановился, и на его губах появилась злая ухмылка.
– Зазналась, тварь?! – просипел он, почти не размыкая скривленного рта. – Друга не узнаешь?
На меня нашел такой животный ужас, что я онемела и остолбенела. Слишком хорошо понимала, что это хитрое, хладнокровное животное в человеческом обличье, умеющее говорить и мыслить, сейчас свернет мне шею.