Я грустно улыбнулась, но решила
ответить:
- Все мужчины моей семьи лежат на
кладбище и, к сожалению, ни о чем думать, больше никогда не смогут.
Особенно обо мне. Тем более, что я уже большая девочка, мне через
два месяца двадцать пять исполняется, и вряд ли найдется хоть один
человек, который сможет заставить меня что-то делать или указывать
как жить.
Николас странно ухмыльнулся,
обменявшись взглядами с Коннором, а Изабель рассмеялась над ними и
сказала:
-Ты права, Милана, ЧЕЛОВЕК не сможет.
Но в жизни все так странно и иногда неожиданно меняется, что иногда
стоит задуматься, а так ли незыблемы наши утверждения.
Я недоуменно уставилась на нее, не
понимая, о чем она меня сейчас предупреждает. И вообще меня весь
этот разговор начал раздражать. Такое ощущение, что я подопытный
объект, который либо изучают, либо проверяют на вшивость. Я
замолчала и, отвернувшись к океану, решила просто довести обед
спокойно до конца, а потом прекратить это знакомство. Неожиданно в
разговор вступил Коннор, пророкотав мне на ухо:
- Скажите, Милана, кто глава Вашего
клана?
Я повернулась и немного раздраженно
ответила:
- Я не понимаю Вас, Коннор. Я уже
ответила Изабель, что в России нет кланов. Более того, я пояснила
Изабель и Вам тоже, хотя мне кажется, это уже немного странновато,
Вы не находите, что моя семья погибла три года назад. Клана у меня
нет! И мне не понятен столь пристальный интерес к моей персоне и к
моей семье. Вы меня извините, но мне неприятен этот разговор, и я
потеряла аппетит.
Я резко встала со стула, намереваясь
уйти. Но в этот момент они встали все втроем одновременно со мной.
Судя по лицам, они поняли, что перегнули палку.
- Я прошу прощения, Милана, за себя и
за своих мужчин. Мы не хотели расстраивать тебя, и потом ты поймешь
причину нашего поведения и недоверия. Мы бы с удовольствием
продолжили наше общение, и если тебе не понравятся какие-то наши
вопросы или действия, ты нас осаживай, мы будем не в обиде. Просто
мы привыкли к другому поведению и отвыкли от людей. Поэтому
шокируем их своей настойчивостью и дотошностью.
Изабель взяла меня за руку и говорила
тихо с извиняющимися нотками в голосе. Николас приблизился
практически вплотную и, забрав мою руку у Изабель, снова поцеловал
внутреннюю часть запястья, от чего по мне тут же побежали мурашки,
напомнив мне, что буквально пару недель назад я стала физически
взрослой и гормоны мои уже проснулись. Я подняла голову и заглянула
в самые зеленые глаза, которые я когда-либо видела, и самые
чарующие, потому что я в этой зелени утонула. Наклонившись к моему
уху, прошептал, обдав горячим дыханием и вызвав топот мурашек по
всему телу: