Жакру, кивнув черной лохматой
головой, молчком скользнул в заросли, и я услышала как он по дуге
обходит всех, направляясь к супругам, еще не вышедшим к нам. Рене в
этот момент одним прыжком встал между мной и остальными, заталкивая
меня за спину и гортанно угрожающе рыча. От этого злобного рыка
даже у меня волосы на затылке зашевелились, не то что у других.
Мужчины медленно отступали назад, не отрывая взгляда от зеленых,
уже практически нечеловеческих глаз Рене, и только Поль, тихо
успокаивающе говорил, пытаясь пробиться сквозь звериную ярость
друга.
— Рене, послушай, брат, никто больше
не прикоснется к ней! Ты слышишь, никто...
— Она моя-я-я-я! Только
моя-я-я-я!
Угрожающее рычание и слова, с трудом
проталкиваемые сквозь звериное горло, странным образом не пугали,
даже больше - они принесли непонятное моей человеческой половине
удовлетворение. Моя волчица, до сих пор вечно скулящая от страха,
сейчас чуть ли не мурлыкала от удовольствия, слыша глухой яростный
рокот зверя в горле Рене. Ведь он, не раздумывая, встал на мою
защиту. Моя вторая сущность только что дала понять, что этот вер
имеет все полномочия на подобные заявления, и это заставило меня
застыть в шоке. Я даже пропустила несколько успокаивающих реплик со
стороны Поля и очнулась от раздумий в тот момент, когда Рене,
наконец, выпрямился, перестал рычать и скалиться на остальных
мужчин. Помотав головой, возвращая себе контроль над собственной
животинкой, он медленно повернулся ко мне и тихо произнес:
— Прости малышка, но теперь выбора у
тебя нет. Ты моя. Навсегда! Мне жаль одного — твоя жизнь гораздо
короче моей. Но обещаю, отныне принадлежу тебе до самой твоей
смерти.
Я же про себя отметила, что он все
еще думает, что я смертная человеческая женщина, и нашла в себе
силы в подобный момент ехидно усмехнуться. Про себя, конечно!
Мысленно прокрутив его фразу, снова мрачно усмехнулась словам о
моей смерти. Долго же тебе, дружок, ждать придется, надеюсь.
Хотя...
Неожиданно снова мелькнула мысль, что
может быть, я могу довериться ему. Именно этому мужчине, способному
позаботиться о чувствах другого. Пусть даже человека. Понять и
принять слабости других. Утешить и приласкать, когда это было так
необходимо мне. Защитить не только от чужих, но и своих, что еще
больше подняло его в моих глаз. Но вторая моя, более трусливая
часть со старым незабытым страхом отвергла эту мысль. Я не могу
доверять никому, даже такому как он, хоть его и приняла даже моя
вечная подруга и спутница волчица. Поэтому под пристальным взглядом
Рене и других, не обращая внимания на их все еще слишком
напряженные и тревожные взгляды, кидаемые на Рене и меня, молча
улеглась спать. И лишь спустя минуту, все еще не слыша ни одного
шороха со стороны мужчин, про себя усмехнувшись, пробормотала,
более чем уверенная, что они все меня прекрасно слышат.