— Я не предлагаю тебе сдаться! — быстро ору в ухо, пытающемуся освободиться
Гулгадару. — Мы не враги! Просто, согласись, что я тоже хороший боец! Не лучший!
Нет! Но кое-что умею! Да не дергайся ты, а то еще зарежешься!
— Нельзя… — неуверенно прорычал орк, прекратив бесполезные попытки. Почувствовав,
как острая сталь впивается в кожу. — Позор… Да и нет смысла. Полог безмолвия нельзя
снять… Он исчезнет только когда останется один воин.
М-да… Прямо скажем, неожиданно. Кто ж это меня так любит? Богморна? Неприятно.
Значит, мы здесь заперты до… Стоп! Как орк сказал? Пока не останется один? В общем-то,
формулировка кажется вполне конкретной, но все-таки в ней нет буквального требования
смерти… А если так, то систему можно попытаться обойти. Конечно, если Быстрый Кулак,
не выдал произвольную фразу…
— Но, вообще, ты согласен, что проиграл?
Гулгадар недовольно засопел, непроизвольно дернул шеей и замер. Меч острый,
и ему все равно, случайно дергался орк или умышленно.
— Это так, Огненная Рука… Ты победил, — орк опять машинально кивнул и кровь
сильнее заструилась по его шее. Но он даже внимания не обратил. Бросил ятаганы на
землю и скрестил руки на груди. — Можешь меня убить. Быстрый Кулак не будет скулить
и выпрашивать жизнь. Он сумеет уйти достойно.
— Да погоди ты… Все мы когда-нибудь уйдем. Зачем спешить?
— Ты знаешь как появляются «короли» крыс? — хмыкнул орк. — Нет? В прочную
бочку бросают десяток крыс. И держат их там без пищи и воды. Пока они не начнут
жрать один другого. Последнего выпускают на волю, и он уничтожает всех крыс в округе.
И это придумали люди… Так вот полог безмолвия не позволит нам выйти, и не впустит
ничего снаружи. Будем сидеть здесь, пока кто-то не помрет первым от голода и жажды.
Орк помолчал немного, потом продолжил:
— Человек, я не хочу биться с тобой за жизнь, как загнанная крыса. Это уже
не будет поединком, и в нем нет чести для воина. Мы сразились. Я проиграл… Все.
Прими победу и славу, а мне подари покой.
Чертов философ. Лучше б молчал. Проще было бы презирать его или ненавидеть.
А как теперь? Хладнокровно прирезать, как свинью? Да в нем больше мужества и достоинства,
чем во множестве моих сородичей. Особенно тех, что на мир глядят исключительно из
окон служебных кабинетов и авто.
— Не пыли… Все верно говоришь… Но я в скоморохи тоже не нанимался. Одно
дело драться, другое — потешать публику.