– Да та-а-ак, – протянула сероглазая оборотница и
многозначительно покосилась на девушку.
– Злые вы, – хмыкнула леяка.
– Не, мы добрые. А вот ведьмочки со своими зельями, они да,
злые. Позвать?
– Но-но, попрошу без угроз и шантажа, – гостья доела последний
кусочек и с удовольствием облизала пальцы. – Честно говоря, я и
сама не знаю, почему мы живем в изоляции. В нашей магии нет ничего
особенного. У взрослых превращения находятся под полным контролем,
а детей растят и учат отдельно. В наших учебниках про это тоже ни
слова. Единственное упоминание о Смутной войне, когда мои предки
приняли сторону лишенцев[2]. Возможно,
это и послужило причиной… изгнания.
– Когда-нибудь узнаем, – улыбнулась Любава, а девчонки согласно
закивали.
***
Последующие дни прошли весьма и весьма напряженно. Для начала
нас раз десять вызывали для опроса по делу профессора Трепо. Помимо
письменного объяснения, каждая из нас по несколько раз рассказала о
случившемся в триста шестнадцатой аудитории, вспоминая все детали.
Прибывшие дознаватели с помощниками дотошно опрашивали всех
присутствующих, составляя хронологию событий чуть ли не по
секундам. И если темный ограничился парой уточняющих вопросов, то
светлый трепал нервы профессионально! Иногда доходило до абсурда –
вспомнить, кто и как дышал во время появления призрака!
Утешало лишь одно – расследование все-таки началось. Родители
маркизы были уведомлены о случившемся, а само привидение Мстислав
Яромирович переправил в столицу Светлой империи для опознания. При
содействии Туарии было найдено её тело, и не абы где, а в семейном
склепе лорда Трепо. В общем, если до этого у кого-то еще оставались
сомнения в причастности мужчины к убийству, то после находки они
рассеялись. Однако объяснений тому, зачем убийца оставил такую
весомую улику в фамильном склепе, никто так и не нашел.
Расследование продолжилось, но сам лорд ожидал его окончания в
тюремных казематах.
Душа маркизы Роль, покончив со своими земными делами, наконец-то
отправилась за Грань, а тело девушки было перезахоронено в родовом
склепе. На похороны нас, увы, не пустили, но от тринадцати
белоснежных роз, со сложным заклинанием «Вечной красоты» отказаться
не смогли. Накладывала его моя мамочка, добавив от себя маленький
куст дикой розы, который посадили у памятника.