– И все это тоже для ближнего боя?
– О нет. Большинство этих штук – для того, чтобы всаднику было удобно сидеть в седле.
Мама рассказывала Эстрелле, как люди ездят верхом. Они садятся на спину лошади, но не прямо на шкуру. Сначала на лошадь кладут седло и в рот ей засовывают удила. Что такое удила, Эстрелла толком не разобралась, но звучало это зловеще.
– А как тебя учили, Эсперо?
– По-разному. Привязывали к ногам веревки и передвигали в нужную сторону. А еще использовали мундштук и шпоры.
– Ужасно!
Эсперо недоуменно заморгал, глядя на Эстреллу. Для него самого шпоры уже были настолько привычны, что он совсем забыл: это ведь и впрямь ужасно. Немудрено, что девочка так думает – кузнец еще ни разу не подковывал ее копыта. Мягкие нежные губы лошадки не знали вкуса железа – вкуса мундштука, при помощи которого наездник обретает власть над конем.
Эсперо задумчиво рассматривал Эстреллу. Кобылка очень походила на мать, хотя масть у них и разная. Похожие глаза – он сразу это заметил. Как и у Перлины, глаза ее дочери были карими, с золотыми искорками внутри, словно темный янтарь. Иногда они неярко мерцали, будто в шоколадной глубине их горел огонь.
Сейчас, в лунном свете, глаза Эстреллы светились умом и недетской проницательностью – куда большей, чем даже у Перлины.
Все же в этой юной лошадке очень силен материнский дух, подумал Эсперо и принял решение. Ни к чему ей слушать про шпоры и мундштуки. Они в новом мире и отныне свободны от людей. Это дикая страна, и они должны поскорее забыть всё то, чему их успели научить в Старом Свете. Здесь это не пригодится.
– Мундштук – это действительно ужасно. Наверное, мне следует забыть обо… обо всем человеческом.
Эстрелла дернула головой, не сводя глаз с жеребца. Да, он серый, темно-серый, но на носу виднеются белые волоски…
Вдруг Эсперо громко, пронзительно заржал… и взвился на дыбы, скакнув в сторону, а затем запрыгал на месте, отчаянно лягая задними ногами воздух. Эстрелла никогда ничего подобного не видела. Жеребец храпел и фыркал, копыта взлетали намного выше головы, и при этом он еще успевал подпрыгивать и крутиться – точь-в-точь жеребенок-несмышленыш!
– Это называется брыкаться и лягаться! – шумно дыша, сообщил он.
– Ты сейчас небо лягнешь, и с него посыплются звезды!
– Я лягаю все старое!