– Я позволила себе дотронуться до вашего рисунка, только потому что он находился в опасности, – сказала она.
– В какой опасности?
– Если бы я не подняла его вовремя, он упал бы в воду.
– А как вы думаете, стоило ли его поднимать?
Сделав этот вопрос, он посмотрел сперва на эскиз, потом на вид, который он представлял, потом опять на эскиз. Углы его рта поднялись кверху с юмористическим выражением презрения.
– Госпожа природа, – сказал он, – прошу у вас прощения.
С этими словами он спокойно разорвал свой рисунок на мелкие куски и выбросил их из окна.
– Какая жалость! – сказала Франсина.
Он вышел к ней.
– Почему жалость?
– Такой хорошенький рисунок.
– Рисунок был нехорош.
– Вы не очень вежливы, сэр.
Он посмотрел на нее – и вздохнул, как бы сожалея, что такая молодая женщина так обидчива.
– Скажите прямо, мисс, что я оскорбил самое главное чувство в вашей натуре – чувство самоуважения. Вам неприятно, что вам сказали, даже косвенно, что вы ничего не понимаете в искусстве. В нынешнее время все знают всё и все-таки думают, что не стоит знать ничего. Но остерегайтесь принимать равнодушный вид, который есть не что иное, как прикрытая самонадеянность. Главная страсть цивилизованного человечества – высокомерие. Вы можете дразнить и поносить вашего самого дорогого друга всячески, и он вам простит. Но взъерошьте гладкую поверхность самонадеянности вашего друга – и между вами на всю жизнь водворится холодность. Извините, что я вас угощаю своей мишурной опытностью, остроумный разговор такого рода – вид моей самонадеянности. Не могу ли я быть вам полезен в чем-нибудь другом? Не отыскиваете ли вы одну из наших девиц?
Франсина невольно заинтересовалась им, когда он сказал «наших девиц». Она спросила не принадлежит ли он к школе.
Углы его рта опять поднялись кверху.
– Я один из учителей, – сказал он. – А вы тоже принадлежите к школе?
Франсина наклонила голову с важностью снисхождения, намереваясь этим держать его на приличной дистанции. Он, напротив, из любопытства позволил себе еще один вопрос:
– Не имеете ли вы несчастье сделаться одной из моих учениц?
– Я не знаю, кто вы.
– Вы узнаете не больше, когда я вам скажу. Меня зовут Албан Моррис.
Франсина поправилась.
– Я хочу сказать, что я не знаю, чему вы учите.
Албан Моррис указал на лоскутки своего эскиза.