. Что ж ты ду́маешь? Пое́хал он к Наста́сье Фили́пповне,
умоля́л и пла́кал; вы́несла она́ ему наконе́ц коро́бку, бро́сила: «Вот, – говори́т, – тебе́, ста́рая борода́, твои́ се́рьги, а они́ мне тепе́рь в де́сять раз доро́же цено́й. Кла́няйся, говори́т, и благодари́ Парфёна Семёныча». Ну, я в э́то вре́мя во Псков и отпра́вился, да пошёл пото́м пить на после́дние де́ньги, да в бесчу́вствии всю ночь на у́лице и пролежа́л, а к утру́
жар. С трудо́м
в себя́пришёл.
– А вот и прие́хали!
Действи́тельно, въезжа́ли на вокза́л. Хотя́ Рого́жин и говори́л, что он уе́хал тихо́нько, но его́ уже́ поджида́ли не́сколько челове́к.
– Ишь, все тут! – пробормота́л Рого́жин, посмотре́л на них с торжеству́ющей и да́же зло́бной улы́бкой и вдруг обрати́лся к кня́зю:
– Князь, не изве́стно мне, за что я тебя́ полюби́л. Мо́жет, оттого́, что в таку́ю мину́ту встре́тил, да вот ведь и его́ встре́тил (он указа́л на Ле́бедева), а ведь не полюби́л же его́. Приходи́ ко мне, князь. Оде́ну тебя́ в шу́бу, фрак тебе́ сошью́, жиле́тку бе́лую, де́нег дам и… пое́дем к Наста́сье Фили́пповне! Придёшь и́ли нет?
Князь Мы́шкин привста́л, ве́жливо протяну́л Рого́жину ру́ку и любе́зно сказа́л ему́:
– С велича́йшим удово́льствием приду́ и о́чень вас благодарю́ за то, что вы меня́ полюби́ли. Да́же, мо́жет быть, сего́дня же приду́, е́сли успе́ю. Потому́, я вам скажу́ открове́нно, вы мне са́ми о́чень понра́вились. Благодарю́ вас за обе́щанное мне пла́тье и за шу́бу, потому́ что мне действи́тельно пла́тье и шу́ба ско́ро нужны́ бу́дут. Де́нег же у меня́ в настоя́щую мину́ту почти́ ни копе́йки нет.
– Де́ньги бу́дут, к ве́черу бу́дут, приходи́!
– Бу́дут, бу́дут, – доба́вил чино́вник, – к ве́черу и до зари́ ещё бу́дут!
– А до же́нского по́ла вы, князь, охо́тник большо́й?
– Я н-н-нет! Я ведь… по боле́зни мое́й да́же совсе́м же́нщин не зна́ю.
– Ну, е́сли так, – сказа́л Рого́жин, – совсе́м ты, князь, выхо́дишь юро́дивый, и таки́х, как ты, бог лю́бит!
Ско́ро шу́мная толпа́ удали́лась по направле́нию к Вознесе́нскому проспе́кту. Кня́зю на́до бы́ло поверну́ть к Лите́йному.