А еще у нее была улыбка, вызывающая мысли о невинности и одновременно – о грехе. Она отказалась назвать ему свое имя. И отказалась узнать, как зовут его. То есть абсолютное совершенство.
А ее глаза… Он в жизни своей не видел таких глаз; один голубой, как летнее море, а второй – зеленоватый. Он долго вглядывался в эти огромные глаза, вглядывался, завороженный ими…
Они пробрались в дом через кухню и поднялись вверх по лестнице для слуг, а потом она налила ему порцию скотча… Вот и все, что он помнил.
Боже правый! Пора прекращать пить! Сразу же, как только закончится этот день. А сегодня придется выпить, чтобы пережить день свадьбы отца – день, когда Уильям обретет четвертую мачеху. Моложе всех предыдущих. Моложе его самого. И очень-очень богатую.
Впрочем, он не знаком с ней, с этим воплощением идеальной невесты. Он увидит ее только во время церемонии – как и трех предыдущих. А затем, как только фамильные сундуки будут опять набиты до отказа, он уедет. Вернется в Оксфорд, исполнив свой долг и сыграв роль преданного сына. Вернется к восхитительной жизни, какую ведут наследники герцогов! К жизни со спиртным и с женщинами, но без единой заботы.
Назад к жизни, которую он обожает!
Но сегодня вечером он окажет честь отцу, поприветствует свою новую мамочку и ради приличия притворится, что ему не все равно. И может быть, сыграв свою роль, он затем подыщет себе в саду игривую юную штучку и постарается вспомнить события прошедшей ночи.
Слава небесам за то, что существуют загородные поместья и венчания со множеством гостей. В мире нет ни единой женщины, которая могла бы устоять перед соблазном свадьбы, и поэтому Уильям испытывал большую тягу к священным узам брака. Ему сильно повезло, что у отца к этому талант.
Уильям ухмыльнулся и растянулся поперек кровати, откинув руку в сторону, на прохладные льняные простыни.
Нет, на холодные льняные простыни. Холодные… и сырые льняные простыни.
– Что за чертовщина? – пробормотал Уильям и открыл глаза. И только сейчас сообразил, что это – не его комната. И не его кровать.
А красное липкое пятно на простыне, в которое он угодил пальцами… Это вовсе не его кровь.
Прежде чем он успел произнести хоть слово или шевельнуться, прежде чем успел хоть что-нибудь понять, дверь в странную спальню отворилась и вошла горничная – молоденькая и энергичная.