«…радуйся яко радость твоя вечна есть во светлости святых…»
Акафист св. вмчц. Варваре, Икос 12
Это не просто эмоция, это уверенность – и путь к ней долог, и, может быть, непреодолим. Но предощущение пришло, поскольку остро болезненно было долгое время сознавать, что мама ушла без покаяния и без молитвы, без отпевания… и даже без меня в смертный час. Но была, оказалось, святая Варвара – рядом, в свой день календаря. Святая Варвара, просящая Бога о нераскаявшихся рабах Его. И ее присутствие – это мамино и мое спасение, самое памятное – душевное спасение, хотя было потом и другое, физическое.
Истории о нездоровье обычно забываются, но благодарность остается. История нехитрая: по нелепому стечению обстоятельств и вследствие разрыва кровеносных сосудов мне довелось оказаться на краю жизни-смерти. Врачебная помощь была поблизости, но все время чем-то затруднена: поздний вечер и нет хирурга, ремонт в одной операционной, нет ключа – от другой операционной… Я на каталке и сопровождающие медсестры умудрились застрять в лифте между этажами… Когда лифт, наконец, поехал и хирурга привезли – реаниматолог запаниковал: у нее агония!
Агония имела традиционно художественное наполнение, но вместо бесконечного туннеля в моем видении был сквер, раскинутый широко, как киноэкран. В сквере прогуливались радостные люди, и к ним следовало бы присоединиться. Но не очень хотелось, а главное, меня крепенько держал за предплечья некто, не отпуская за парапет сквера, будто парапет – рампа (а я, стало быть, – зритель): стой здесь!
Очнувшись от наркоза, не узнала обстановку и механически (никого рядом не было, мне казалось) произнесла вслух:
– Где я?
– В больнице. Чего-нибудь хочешь?
– Жить.
Точно помню, что подумала и помедлила прежде, чем ответить.
Мне дали воды и на всякий случай поинтересовались:
– Еще чего-нибудь хочешь?
– Жить.
– Больше нельзя!
Моим собеседником был реаниматолог, он не различал в слабом шепоте «жить» и «пить» (я это угадала, но промолчала: мне было хорошо, хоть мало сил). Через некоторое время мы с реаниматологом веселились над его непонятливостью и моей настырностью, но доктор при этом заметил: ты оказалась очень живучей.
Моей заслуги в живучести нет, но есть чудо: «жить» я просила 8 августа, в день Четырнадцати святых помощников, который давно-давно почитался у католиков.