Уроки и пороки, завистные и радостные, и спереду сустрякая и сбоку заглядая, сзаду нагоняя, и старые старики, и молодые молодушки, и дедушкин сын, и дедушкина дочь, простите, благословите раба Божиего (имя). Я вас посылаю, где солнце не светит и месяц не блеснет, у мхи-болота, гнилые колоды, не сама собой, Господней могутой, Иисусом Христом, Матерью Пречистой. Аминь».
«Господи Боже, благослови! Вода-водица, красная девица! Как течешь-обмываешь красные бережочки, желтые песочки, пенья и коренья, часты пустовья и белы каменья, так умой у рабы Божией (имя) притчи и уроки, монокосы и оговоры, ветряны переломы из лица и косиц, из ясных очей, из черных бровей, и из белого тела, и из резвых ног, и из белых рук. Ключ и замок словам моим. Аминь».
«Благословясь и перекрестясь, умоюся ключевой водой, утруся я белым полотном, выйду из дверей в двери, из ворот в вороты. Выйду я на окиян-море. На окиян-море стоит светлица, в этой светлице сидят две девицы, они шьют шелковую ризу шелковой ниткой, булатовой иголкой. Этой ризой закрывать рабу Божию (имя), не урочься, не прикорься. Ни от черных, ни от черемных, ни от девок-пустоволосок, ни от бабок-окоюбок. Девкам-пустоволоскам – камень в зубы, бабам-шлюкам – соль в глаза. Запрестань же, Господи, за рабу Твою (имя). Закаменей ее болячка крепче камню, крепче стали, крепче кости.
Аминь, Аминь. Аминь. Будьте, мои слова, не лепки, а крепки! Будьте, мои слова, крепче булатного камню! Закрываю я эти слова на тридцать три замка золотых, на тридцать три ключа золотых! Бросаю я эти ключи в окиян-море: наверх не всплывайте, песком засыпайте. Аминь. Аминь. Аминь».