Ковчег Барсума был устроен совсем иначе, нежели правительственные. Во-первых, внутри он был примерно в восемьсот раз больше, чем снаружи, что было достигнуто за счёт использования четвёртого измерения, в котором, как известно, одно и то же место способны занимать несколько различных предметов. Из истории моей семьи я знаю, что мой пра-пра-пра-пра-пра-прадед делил отведённые ему пятнадцать квадратных метров ещё с тысячью четырьмястами пассажирами, причём между ними никогда не возникало давки, и даже ванная комната редко была заполнена больше, чем наполовину.
Имела эта конструкция и свои недостатки: так, например, заблудиться в ней было легче лёгкого. Расскажу вам одну историю.
Когда наши предки высадились на Тразиллане, первые жилища они строили из частей ковчега. Так вот, спустя два года после окончания строительства одна молодая пара (дело было в кантоне Дрок) стала жаловаться на странный шум, исходящий из восточной стены их дома, построенного на основе одной из переборок «Бочки». Судя по звукам, кто-то методично долбил стену киркой – причём изнутри. Призванные на помощь соседи внимательно осмотрели дом со всех сторон, но не обнаружили никаких следов того, что кто-то пытался проникнуть в него.
Буквально на следующее утро после визита соседей, когда супруги мирно завтракали, стена рухнула, и из пролома вылез измождённый мужчина в лохмотьях и с отросшей бородой. Наскоро соорудив себе бутерброд, он поведал, что проспал время выхода из ковчега, и, будучи закрыт внутри, следующие два года блуждал по коридорам «Бочки», разложенным в четырёх измерениях. От безумия его уберегли лишь разбросанные там и сям кроссворды, которые он решал по двести штук в день, и единственный сборник анекдотов, зачитанный до дыр.
Спасся он случайно – однажды, во время поисков он заметил, что один из коридоров перекрыла кирпичная стена. При этих словах супруги переглянулись: действительно, проржавевшую восточную стенку на новенькую кирпичную они заменили совсем недавно. Должно быть, этим они нарушили целостность четвёртого измерения и дали бедняге возможность спастись. Какое счастливое совпадение!
О дальнейшей судьбе спасённого известно немногое. Будучи по специальности башмачником, он открыл в Дроке обувную мастерскую, и до конца своих дней пристрачивал подошвы к сапогам. Со временем память о двухлетнем плене перестала его мучить – разве что иной раз, рассматривая гравюры Эшера или картины с оптическими иллюзиями, пристрастие к которым у него неожиданно пробудилось, он ловил себя на мысли, что эти шедевры не совсем соответствуют действительности.