ВОПРОС: Этот взрыв – предупреждение?
ОТВЕТ: Да.
ВОПРОС: Судя по вашим требованиям, вам приходилось присутствовать при атомном взрыве?
ОТВЕТ: (С усмешкой). Я присутствовал при нескольких десятках ядерных взрывов. Всего я видел их около восьмидесяти, если быть точным.
ВОПРОС: Вы служили в Курчатове?
ОТВЕТ: Да. Тогда он назывался «Москва-400». Станция «Конечная».
ВОПРОС: Вы офицер?
ОТВЕТ: Да, я офицер.
ВОПРОС: Как человек, принимавший воинскую присягу, вы должны…
ОТВЕТ: Да, я должен. Должен тем трём с половиной миллионам людей, от которых сегодня осталось не более 35 тысяч. Выжил один из ста. И я им должен.
ВОПРОС: Вы имеете в виду людей, пострадавших от ядерных испытаний в СССР?
ОТВЕТ: Да, именно их я и имею в виду. Нас не так уж и много осталось. Каждому по 100 000 долларов на старость и болезни – это тоже не так уж и много…
ВОПРОС: Но вы должны понимать, что метод шантажа…
ОТВЕТ: Это позиция силы. Ту же позицию занял Трумен, сменивший Рузвельта, отказавшись отдать Сталину Японию. Просто у меня есть атомная бомба, а это, согласитесь, веский аргумент.
ВОПРОС: Вы кажетесь мне разумным человеком. И должны понимать, что нельзя допускать подобного прецедента.
ОТВЕТ: Вы тоже мне кажетесь разумным человеком. Наш разговор никогда не будет предан огласке. Достаточно выполнить все мои требования, и никто ни о чём не узнает. Не узнает об этом шантаже. Вы должны понять: больше сорока лет нас – миллионов смертников – просто не существовало. Каждому из нас грозил срок за разглашение тайны. Теперь мы существуем, но до нас никому нет дела!
ВОПРОС: Не играйте в благородство, оно фальшивое! Ведь если завтра вы получите особые льготы, то послезавтра любой пенсионер…
ОТВЕТ: У любого пенсионера нет ядерной бомбы. А у меня есть. У вас сутки на размышление. Передайте это вашему начальству, полковник. Разговор окончен.