появиться через четыреста с лишним лет.
– Как ты сказал? Воробей? – прошамкала беззубым ртом старуха, состроив при этом безобразную гримасу, которая могла принадлежать какому-нибудь душегубу-маньяку. – А я знаю тебя, Джек Воробей! Ха-ха-ха!
Её идиотический смех гулко прозвучал в полупустом помещении. Из всех присутствующих только малец обернулся в нашу сторону и крикнул что-то озорное, вызвав смешки завтракающих мужчин. В ответ нищенка запустила по-русски выражение, от которого покраснел бы и портовый грузчик. Я же готова была сквозь землю провалиться от стыда перед иностранцами. Впрочем, они-то не отреагировали – откуда им, сердечным, знать смысл не подлежащих переводу буйных красот русской матерщины.
Я хотела повернуться и уйти, оставив языкастую старуху на полу – пусть сама, как хочет, так и встаёт, но та, изобразив на лице смирение, проворковала:
– Касатик, пособи старой женщине, сделай милость. – Я помогла ей подняться. – Сокол ты мой ясный, храни тя Христос и Пресвятая Богородица.
Лисила старуха, медовые речи вместо пьяной ругани пустила в ход. И голос-то у бабки сделался певучим. А что самое поразительное: мне он показался хорошо знакомым, этот ласковый говорок.
Да нет же, показалось – мало ли голосов похожих на свете встречается!
Старая карга выглядела настоящей ведьмой. Вернее, нет, ведьмы, те молодые, с распущенными волосами, а эта – Баба-Яга из всем нам с детства памятного фильма «Морозко»: маленькие злые глазки, рот, в котором сохранилась лишь пара кривых зубов, один сверху, другой снизу, на башке безобразный серый платок с торчащими из-под него седыми лохмами. Несколько диссонировал с обликом сказочного персонажа сильнейший запах алкоголя, коим насквозь, должно быть, пропиталась «Яга».
– Я тебе пригожусь, мил человек, – продолжала разливать елей бабка. – Сам-то откуда будешь, такой молоденький да ладненький?
– Из России, – ответила я, не подумав. Отечество-то наше в ту пору именовалось иначе.
– Россия… – задумчиво произнесла старуха. – Понимаю, с русской стороны… А здесь-то какими судьбами? Беглый, что ль?
Я замешкалась с ответом. Старуха поняла по-своему.
– Не желаешь открыться? И то верно – длинный-то язык с головой вместе отымут. Царь-то Иоанн Василич строг, языкастые при ём долго не живут. Он, сказывают, опричнину ввёл супротив бояр. А ты, красавец, поди, боярский сынок-то?.. Ладно, коли не хочешь, не отвечай.