И вот заявляюсь я в таком виде в издательство. Лучезарно улыбающаяся девушка как будто и не замечает моего плачевного положения. Завидую людям, которые умеют так лучезарно улыбаться и не замечать очевидного. Получаю свой гонорар, сигнальные экземпляры и бреду назад. Опять ветер, дождь, и я заблудился снова. Выхожу к высокой каменной стене, пытаюсь ее обойти. Вижу, что это стена какого-то старого монастыря. «Донской», – догадываюсь я. – «Пойду в церковь помолюсь. На душе кошки скребут». Долго обхожу весь монастырь по периметру. Все двери и ворота до единого наглухо закрыты. «Теперь сюда не пускают просто так, только по определенным дням – это обитель», – догадываюсь я. Экий недогадливый!
Спускаюсь вниз по улице. Какая-то компания молодых людей принимает меня за кого-то другого, о чем-то спрашивает. Я не понимаю, что от меня хотят. «Ошиблись мы в тебе, парень», – говорит один из них. Вот эта фраза, что называется, входит в уши. Подхожу к помойке, в которой увлеченно копается уже один, по виду бомж. Пытаюсь увидеть в мусорнике газету. Наконец, нахожу обрывок журнала и обтираюсь им – каждой страницей отдельно. Но грязь въелась в мокрую одежду; придется ехать так домой, пугая пассажиров. Мелькает мысль: «Лучше бы своей книжкой так обтерся».
Да, что-то невзлюбил я свою собственную книжку, с самого начала, как только ее увидел напечатанной – радости никакой. Приехав домой, бросаю мокрые и смятые экземпляры в шкаф.
Наскоро пролистав один, понимаю: книга получилась сухая, наукообразная, надменная, – цитатник какой-то. Лучше бы я ее не писал…
Верит ли читатель в тайные знаки судьбы, не знаю. Лично я верю. То, что с нами случается, все неспроста. Неспроста я ту книжку написал и напечатал. Неспроста меня чуть было не прибил ящик с инструментами. Неспроста я в луже «искупался», неспроста все двери монастыря оказались закрытыми. Неспроста молодая компания объявила мне, «Ошиблись мы в тебе, парень» (какой я им парень?). Все неспроста. Однако за все содеянное надо расплачиваться. Лично я не фаталист, по крайней мере себя таковым не считаю. Но бывают же в жизни странные и необъяснимые вещи…
И вот расплата: я, будучи на караваевской системе, заболел. Надо же, а я-то всерьез думал, что караваевцы – «небожители»: они не болеют. По крайней мере так мне долго внушали мои старшие товарищи – «караваевцы».