– Да, у меня нет слов, такого я не видел… Идите, ребята, – добавил следователь, обращаясь к солдатам. – Знаете, мы вас будем кормить хорошо, специально будем хорошо кормить, только, пожалуйста, я вас очень прошу, не вставайте больше в камере на голову… У меня могут быть неприятности.
Затем следователь неожиданно нахмурил брови и, подтянув портупею, сказал: «Естественно, дополнительное питание никак не отразится на ходе расследования вашего дела».
Сражение с воспалением легких при помощи «шкурно-листового» отвара, заменившего лекарственные травы
Стоя в своей камере, прислонясь к холодной ее стене (сидеть днем воспрещалось), Караваев продумывал аргументы в пользу своей защиты и оправдания. И вдруг он неожиданно поймал себя на мысли о том, что сам же просил у судьбы испытать его на прочность. Новая мысль была ясная и четкая, достойная Рахметова с его гвоздями: «Когда испытания настали, не следует их избегать, нужно идти навстречу им».
Караваев поступил именно так. Утром у следователя он подписал все бумаги, безоговорочно признал все обвинения. Машина завертелась. Уже через неделю была тройка, в военное время заменявшая суды. «Десть лет лагерей, принимая во внимание чистосердечное раскаяние подследственного».
Везли Караваева на место отбывания наказания – на Колыму – через всю Россию. Переезд длился долго – несколько месяцев. Местожительством на это время для Караваева стали теплушки, на скорую руку оборудованные для перевозки заключенных, камеры пересыльных тюрем, набитые «врагами народа» и уголовниками, карцеры и просто земляные ямы с нарами.
Пересыльная тюрьма в Красноярске стала очередным испытанием для Караваева. Партию зеков продержали на морозе пять часов в ожидании, когда прибудут полуторки с конвоирами. На Караваеве была арестантская роба, выданная еще в Риге; никто не позаботился, чтобы обеспечить его зимней одеждой. Сам по себе мороз был не страшен Караваеву, с юности закалявшему свой организм… Но ветер, пронзающий до костей, от которого нельзя было никуда укрыться!.. Два человека из этой партии заключенных умерли через несколько дней, еще пять – через неделю. Караваев отделался сравнительно легко – схватил воспаление легких. Он чувствовал жар. «Температура, наверное, под сорок», – думал Караваев, но он не собирался сдаваться. Он собирался бороться.