– Давай! – закричала Джос.
Том резко дернул за бечевку. Ловушка упала, накрывая дрозда.
– Четвертый! – Джос вскочила на ноги.
Поцеловала Тома в горящую щеку, засмеялась и пощекотала ему шею:
– Ну ладно тебе. Не дуйся, Томик-гномик.
Ему куда лучше, когда она в хорошем настроении, и потому он тоже улыбнулся. Она достала из ловушки дрозда, ласково погладила, осторожно прикоснулась губами к перышкам на птичьей головке. А потом – раз! – и одним резким движением свернула ему шею.
– Вкуснотища будет, пальчики оближешь!
Том отвернулся, чтобы не видеть.
– Да они и почувствовать ничего не успевают, говорю тебе! Я же их быстро. Ну ладно, хватит мне тут морду корчить.
Лучше дрозд в руке, чем журавль в небе…
Они ощипывали дроздов. По паре на каждого. Потом они их потрошили. Джос рассказывала, что некоторые люди едят дичь прямо с потрохами. Подвешивают птиц за лапки, перевязанные бечевкой, и оставляют надолго, для выдержки. Дождутся, когда те дозреют и свялятся, и лопают. Даже не жарят, сырьем жрут. Джос увидела, как побледнел Том, и захохотала. Но он ей не поверил. Потому что какой дурак станет есть протухшую птицу, да еще вместе с кишками, не говоря уж про то, что́ внутри кишок. Вранье это все. Быть такого не может.
– Еще как может, уверяю тебя.
– Так я тебе и поверил, ага!
Он только-только закончил потрошить второго дрозда, как его замутило.
Он выскочил на улицу, а Джос засмеялась ему вслед:
– Смотри, у порога не наблюй! Весь дом провоняет!
Том пожал плечами. Ну и шутки у нее. Называть эту старую фанерную развалюху домом…
Чуть погодя до него донесся ее голос:
– Картошка кончилась. Принесешь?
Он сел на велосипед и, прежде чем ответить, пару раз крутанул педали:
– Хорошо, ма, уже еду.
Джос стояла в дверях, уперев руки в бока и грозно нахмурив брови:
– Сколько раз тебе повторять, чтоб не смел меня так называть? Ну погоди, Том, вернешься, я тебе покажу…
Но он уже был далеко.
Ему необязательно слышать, что она там ворчит. Он и так знает. Она терпеть не может, когда он называет ее мамой, вот и все. Каждый раз талдычит одно и то же: «Прекрати меня так называть, Том!» И обязательно добавит: «Ну погоди, я тебе покажу, и еще как покажу!» Но ему чихать, пусть себе бесится.
Он спрятал велосипед в высокой траве. Дошел по дороге до невысокой изгороди. Замедлил шаг, прислушался. Вроде все в порядке. Вокруг ни души. Юркнул в дырку. Пролезть ему ничего не стоит. Джос однажды попробовала, но у нее ничего не вышло. Она застряла и минимум четверть часа не могла выбраться – они так смеялись. У нее груди никак не проходили. Она всегда говорит, что ее размер лифчика – 100Д – запомнить легче легкого: сто в обхвате, две в прихвате! Еще Джос говорит, что от таких больших грудей куча неудобств. Но не всегда. Иногда от них бывает ощутимая польза. Чем она без всякого стеснения и пользуется.