На зеркальце заднего вида раскачивалась подвешенная светящаяся фигурка – святой Христофор. Гораздо менее эффективный, чем Поло, это точно. Я добавила из собственного кармана два евро к сумме на счетчике со смутным и знакомым чувством, что я трусиха и при этом дура. Потом побежала зигзагами к входу в метро. Тяжеленная сумка резала плечо. Пять документов по пятьдесят страниц плюс приложения; уж лучше бы я взяла рюкзак – но такие мысли мне всегда приходят в голову слишком поздно.
Господин Фаркас настоял, чтобы встреча состоялась на нашей территории. Начало в пятнадцать часов. Я ничего не знаю о ее цели, кроме загадочной повестки дня, которую печатала сегодня утром, да о напряжении, которое царило у нас в конторе целых два дня, дольше, чем обычно. Начальство шушукалось, размахивая ультранавороченными калькуляторами. Господин Фаркас ходил из угла в угол, сжимая кулаки. Рвал газеты, даже не развернув. Надо сказать, что его там не больно-то жалуют, в этих газетах. Обзывают могильщиком, шкурником, падальщиком, это выводит его из себя. Его компания выкупает предприятия на грани разорения, потом оживляет их и перепродает с большим барышом. Ходят слухи, что он зарабатывает много денег, огромные суммы, и помещает их за границей, чтобы избежать налогов. Поговаривали даже об отмывании денег, о русской мафии – это правда, русских часто встречают в наших коридорах. Наверняка по этой же причине утром на прошлой неделе какая-то маленькая женщина с седыми, очень коротко остриженными волосами наведалась к господину Фаркасу. Конечно, никто мне ничего не объяснял, но я же не дура: с маленькой женщиной пришли двое вооруженных до зубов полицейских, и она, похоже, была в отвратительном настроении. Все время, пока длился визит, полицейские охраняли этаж, насупившись и не выпуская из рук свое оружие, словно ожидали террористической атаки. Им удалось напугать меня до смерти. Потом женщина ушла вместе со своим эскортом, и вид у нее был еще более упрямый, чем по прибытии. Проводив их до лифта, господин Фаркас вызвал к себе в кабинет финансового директора и похлопал его по плечу с удивительной фамильярностью. По всей видимости, он был доволен своим днем.
В переходе пахло потом и пылью. Я уже готовилась пройти через турникет, когда услышала приближение поезда. Подумала о Поло, которому твержу каждый день, чтобы никогда не бежал, не догонял поезд. Но ведь Поло-то не работает на господина Фаркаса, и если я плачу студенту Политехнической школы (я точно сказала – Политехнической!) два раза в неделю, чтобы он повторял с ним уроки, так это ради того, чтобы сын мог выбрать себе другую жизнь, не такую, как моя. Так что я рванула как сумасшедшая со своей сумкой, которая свирепо отбивала такт по моей лопатке, скатилась по лестнице, перескакивая через ступеньки, и, когда уже зазвенел звонок, ворвалась головой вперед в вагон в тот самый миг, когда закрывались двери.