– А хочешь, я спою тебе, служивый? – неожиданно предложила она. – Тебе одному петь стану.
– Спой, – хрипло выговорил Силантий, отставив миску. Язык вдруг стал тяжел, перед глазами поплыл туман. Неужели отравили?
Дарина взяла в руки гитару и коснулась изящными пальчиками струн, извлекая грустную, берущую за душу мелодию.
На руке три линии
Лепестками лилии:
Это жизнь, а это я,
А вот там – судьба твоя.
Чему быть по линиям –
Все покрыто инеем…
Зорче под ноги смотри,
А не то споткнешься,
Уходи – не уходи,
Все равно вернешься…
А легко ли будет нам,
То сама не знаю.
Я гадаю по рукам,
Счастье призываю…
Как только отзвучал последний аккорд, с Силантия как наваждение спало. Силы вернулись, а вместе с ними – ясность ума. Мысль вспыхнула в голове яркой вспышкой.
– Пойдем со мной, – выпалил он, глядя прямо в глаза цыганке.
– И куда же ты меня зовешь, поручик?
– В имение свое, к матушке с батюшкой, в жены тебя возьму. Не посмотрю, что цыганка.
Дарина рассмеялась ему в лицо. Зло, обидно. Ярость темной волной накрыла Силантия.
– Не пойдешь, силой заберу. Все одно – моей будешь! – Силантий вскочил на ноги.
– Полегче, служивый! – раздался за спиной предупредительной окрик.
Цыганка поднялась, махнула сидевшим у костра цыганам, давая понять, что ей ничто не угрожает, и улыбнулась Силантию.
– А давай я тебе сперва погадаю, красивый. Денег не возьму, за так погадаю.
Как зачарованный, Силантий протянул ей ладонь. Дарина долго всматривалась в переплетение линий, а потом вдруг резко оттолкнула его руку.
– Все, поручик, уходи. Жизнь ты проживешь долгую, больше не вижу ничего.
– Обещала, так гадай, – настаивал взбудораженный Силантий.
– Уходи, поручик, пока на своих ногах еще ходить можешь.
– Хорошо, – неожиданно согласился он, – уйду. Но не надейся, что навсегда. Еще свидимся.
Развернулся и направился прочь.
Дарина догнала его у подлеска.
– Стой, поручик.
Силантий обернулся и сжал цыганку в объятиях. Впился в губы жадным поцелуем. Она вырвалась и отпрянула. Оглянулась на кусты орешника. Силантию показалось, что за ними он видит какую-то тень.
– Не здесь, – выдохнула она едва слышно, – приходи, как стемнеет, к излучине реки, я там тебя дожидаться стану. А сейчас ступай. И никому обо мне ни слова. Понял?
– Понял. – Силантий кивнул. – Позволь лишь еще раз уст твоих коснуться.