иколаевска еще на сто
восемьдесят километров, но мы лучше перепрыгнем его завтра и пойдем
прямо на Семишахтинск, что находился еще в трёхстах километрах за
Синьгородом.
Когда
Новониколаевский аэропорт показался из-за скрывающих его сопок, я
вызвал в рубку Арчи и Антошу. Новобранцу было дано указание
вцепиться в поручни, стоять, смотреть и не отсвечивать, все вопросы
задаст позже. Арчи весело плюхнулся в кресло,
пристегнулся и с азартом потёр
руки.
— Ну-с,
приступим, — заявил мне он. — Как ветер?
— Норма,
— отозвался я, выравнивая «Ласточку» на высоте двести метров. —
Встречный, очень слабый. Порывов нет. Садиться с ходу будем. Давай
ты займись дифферентом, и на подстраховке будь. Я за сегодня вроде
насобачился управляться, это тебе не «Касатка»,
должно полегче быть.
Арчи
согласно кивнул и оглянулся на Антошу: — Не дрейфь, салага! Посадка
это ж самое интересное!
Парень во
все глаза уставился на подплывающее снизу лётное поле, встав на
носочки и стараясь не пропустить ничего в наших действиях. Я
потихоньку сбрасывал скорость, притирая дирижабль всё ниже, а Арчи
разглядывал посадочные площадки в бинокль.
— Совсем
мышей не ловят, — недовольно скривился он. — Спят, что ли. Антоша,
ну-ка погуди им, сволочам, да посильнее.
Парень,
показательно цепляясь руками за все поручни на пути, как неведомый
обезьянин, подобрался к нам и, судорожно выдохнув от волнения, до
упора отжал рычаг подачи сигнала. Низкий басовитый рёв пробрал меня
до печёнок, и аэродромную команду тоже. Я из без бинокля увидел, как из здания караулки выскочил
человек, прыгнул в дежурный мотоциклет и, набирая скорость,
помчался в сторону лётного поля. Я тем временем сбросил скорость
почти до нуля, а высоту метров до тридцати и практически застыл над
забором аэропорта, ожидая, когда
же там наконец разродятся.
— Смотри,
Антоха, — Арчи снизошел до объяснений. — Этот придурок, что на
мотоциклете едет, должен дежурить у посадочных пятачков постоянно,
а не вот как сейчас.
— Да знаю
я, — с обидой произнес парень. — Сам дежурил. Дирижабль сначала с
вышки наблюдатель должен заметить, издалека, потом дать три сигнала
на поле, чтобы успели приготовиться. Если на корабле вывесили
аварийный знак, то сигнал тревоги еще подать.
— Именно,
юнга! — развеселился Арчи. — Между прочим, за посадку, обслуживание
и первые сутки стоянки мы платим двадцать пять рублей, как с куста.
Это мы им, а не они нам одолжение делаем. И за свои же деньги
приходится ждать этого дурака. Вот я на нем ГПМ-