— Я вас не понимаю, — отвечаю тихо,
мне едва-едва удалось открыть рот — от холода сводило зубы. —
Пожалуйста, отпустите меня…
— Пжарста! — передразнил он, сверкнув
зелёными глазами, а затем ткнул в подмышку, вызвав острую боль и
мой сдавленный крик. Рассмеявшись, он обернулся и что-то сказал
новым подошедшим, особенно выделив слово «Райво».
Это слово прошлось по волкам и
скрылось среди палаток. Вскоре на поляну вышел чернобровый волк.
Высокий, широкий в плечах, с массивной квадратной челюстью,
ярчайшими красными глазами и злобной ухмылкой на губах. От него
парило как от печки, воздух вокруг полуобнажённого тела дрожал, а
все окружающие его волки склоняли головы, почти с наслаждением
провожая взглядом.
В руках мужчина держал завёрнутый в
тряпку кусок мяса, от которого ещё поднимался пар. Во рту
моментально собрались слюни и я сглотнула от голода, жадно
уставившись на еду.
— Пжарста! — заявил рыжий, когда
подошёл чернобровый, а затем добавил несколько слов на своём
языке.
— СССР! — с непонятной гордостью
заявил чёрный волк, с предвкушением рассматривая меня. Под моим
пристальным взглядом, откусил мясо, заглатывая и почти не
пережёвывая. А затем просто сказал:
— Хочешь?
Затравленно посмотрев на него, смогла
только кивнуть. Стоявшие позади волки рассмеялись, заговорив между
собой. Вожак щёлкнул пальцами и один из них, выпустив когти,
перерубил верёвку. Я рухнула в снег и не смогла подняться. Не
смогла подать голос, только тихо-тихо заскулила, не в силах
пошевелиться. Конечности затекли до такой степени, что просто их не
чувствовала. А вместо колючего холода, меня щипало злое пламя.
Сюрреалистичные огненные вихри — это то, что видела за спутанными
прядями волос.
— Так не пойдёт, — раздался голос
сверху и меня резко подхватили с земли.
Я оказалась нос к носу с этим черным
гигантом и то, что увидела, не понравилось. В его глазах не было
доброты или сострадания, как не было и похоти. Нет. Единственное,
что видела в них, — голод.
Вокруг звучали голоса, громкие
разговоры, смех, но я не смотрела по сторонам, боясь даже
пошевелиться, пока он нёс меня. В его объятиях, как рядом с печкой,
невыносимо жарко. Но жар этот — иссушал. Он отнёс к костру, усадил
на поваленное бревно, покрытое какой-то тканью, а затем набросил на
плечи накидку из мягкой серой шкуры, сунул в руки деревянную
тарелку с мясом и чашку с дымящимся пряным напитком.