Добрята не заметил замешательства девушки, вскочил с лавки, подхватил ее и закружил по поварне.
– Я весь извелся, пока думал, как объясниться с тобой. Ты такая красивая, что я боялся – откажешь мне…
– Отпусти, уронишь ведь, – смеялась Ярина.
Но вдруг лицо Добряты омрачилось, будто он вспомнил что-то неприятное. Он бережно поставил девушку на пол.
– Прости меня, Ярина, поторопился я. Ты должна понимать, что я не могу взять жену раньше старшего брата.
– Я понимаю…
Ярина села на лавку и, когда Добрята присел рядом, чуть отодвинулась. Он подумал, что девушка обиделась, и попытался сгладить неловкость.
– Ярина, послушай, Зборк уже подыскивает себе жену. Отец очень недоволен тем, что он так долго ходит в холостяках. А нам куда торопиться? Мы ведь можем немного подождать. А, Ярина?
Ярина не собиралась упрекать Добряту, хорошо усвоив северянские обычаи. Хотя она никогда не знала нужды и раньше не голодала, но разве смела мечтать, живя в деревенской глуши, о богатом купеческом женихе? Экое счастье-то привалило! Можно ли его упускать, показывая свой гонор, когда оно само в руки дается?!
– Хорошо, Добрята, я готова ждать столько, сколько надо, – поспешила она уверить его.
– Вот и ладно, – обрадовался парень. – Только рано нам с тобой объявлять о нашем сговоре. Не хочу судьбу пытать, а то удачу сглазим. Пусть это будет нашей тайной, пока все не определится у Зборка. Ты согласна?
– Да, – кивнула Ярина, и довольный Добрята притянул ее к своей груди.
Ярина кружилась по поварне, напевая себе под нос песенку. С того вечера, как Добрята признался ей в любви, ее не покидало прекрасное настроение: дела так и спорились в руках, резвые ноги всюду поспевали, – она и сама удивлялась своей расторопности.
Неожиданно на пороге поварни возник Зборк и оторопел, в изумлении уставившись на девушку. Ярина смущенно застыла. Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Первой опомнилась Ярина, низко поклонилась, приветствуя хозяина. И Зборк вспомнил, зачем пришел:
– Мы к обеду ждем гостей. Приготовь вкусное угощение. Не посрами нас перед ними.
Затем оглядел девушку с ног до головы и презрительно скривил губы:
– И переоденься, не ходи замарашкой.
Ярине самой уже опротивело носить несвежую потную рубаху, но просить новую она не смела, считая, что на нее еще не заработала.