Первоматерию любят искать метафизики,
Ныне же верить в неё не даёт уже знание физики.
Формам материи не существует предела.
Тело любое – она, и она же есть всё, что не тело,
Но, кроме мыслей, вокруг существует действительно,
Действуя также на мысли людей убедительно.
Новые формы её создаем мы искусствами,
А постигаем её не одними лишь чувствами.
Чувствовать можем мы то, что в пространстве и времени,
Но есть материи важные виды без этого бремени.
Так, по науке, пронзает нас вакуум всюду физический –
Вроде ничто и нигде, но источник Вселенной космический.
Всё ж не является он мировой абсолютной субстанцией,
Много вселенных других есть за этой «последней инстанцией».
Ибо материя всюду в себе изменяется,
И никогда на покой до конца не склоняется.
Даже в самом абсолютном, казалось бы, вакууме
Видим всегда, повсеместно движения всякие мы:
Всюду частицы рождаются в нём виртуальные,
И колебанья полей происходят реальные.
Если, допустим, ты рядом летишь с электроном,
Всё ж не покоится он для тебя, по природным законам:
Кружится он, словно вихрь (называется в физике спин).
Так же и мы до конца не покоимся, пусть даже спим.
А о глубинной природе пространства и времени
Спорят доныне роды философского племени.
Для метафизиков время – извечный поток, и пространство –
Тоже субстанция вечного постоянства.
Сколько б вещей и событий туда мы ни помещали,
Те же они мол, как были пустые вначале.
Релятивист возражает, в познании неумел:
«Разные время-пространство для разных по качеству тел.
Метрики ведь – не субстанции, а лишь вещей отношения,
Значит, от качества тел их должны бы зависеть решения;
Много поэтому есть де пространств и времён…»
Даже Вернадский был мыслью такой увлечён.
Взгляд экзотический этот порой и сейчас насаждается,
Только вот трезвой наукой никак он не подтверждается.
Верно, что метрики это вещей отношения,
Но ведь не все отношения – объединения.
Время с пространством такие материи снасти,
Что выражают деление на отстоящие части.