Итак, тревога – это мобилизационная активность. А страх – это кристаллизация тревоги, опредмеченной и сконцентрированной на конкретном объекте, мобилизационная активность, направленная на конкретную опасность. Можно сказать, что тревога «выстреливает» страхом.
Допустим, мужик-муромчанин отправился в лес на охоту – жене зайчатинки захотелось. Выходя из дома, он начинает испытывать душевный дискомфорт, какие-то неприятные ощущения, которые пока еще ни с чем конкретно не связаны. Вот он вдалеке видит лес, где уже не раз охотился, но теперь лес почему-то кажется зловещим. По мере приближения к чаще это чувство усиливается, мужик начинает злиться на жену и себя: «Приспичило же ей зайчатинки, могла бы и курицей обойтись! И чего я пошел у нее на поводу. А вдруг со мной что-нибудь случится!» Так возникает тревога, которая нарастает с каждым шагом в сторону леса. Наконец мужик входит в дремучий лес, и внезапно за ближайшим кустом что-то едва слышно хрустит. «Нечисть! А я чеснок с собой не взял!» – в ужасе думает он и вцепляется онемевшими пальцами в бесполезное, как ему кажется, ружье. Это страх. Мужик дает деру, а из-за куста выпрыгивает серый заяц.
Страх, как и тревога, является проявлением инстинкта самосохранения и представляет собой нормальную реакцию организма на внешнюю опасность. Об этом, кстати, очень верно написал Александр Куприн в знаменитой повести «Гранатовый браслет»:
Ты не верь, пожалуйста, тому, кто тебе скажет, что не боялся и что свист пуль для него самая сладкая музыка. Это или псих, или хвастун. Все одинаково боятся. Только один весь от страха раскисает, а другой себя держит в руках. И видишь: страх-то остается всегда один и тот же, а уменье держать себя от практики все возрастает; отсюда и герои и храбрецы.
Страх выполняет сигнальную функцию, он как бы говорит организму: «Осторожно, опасность. Беги или нападай!» С одной стороны, тревога и страх помогают нам адаптироваться к изменившейся ситуации – человек получает сигнал и действует; благодаря этому он выжил как вид. Но с другой стороны, если тревога чрезмерна, то человека захлестывает сильная эмоция, которая нарушает логическое мышление. Как у нашего охотника: если бы он не оцепенел от страха, то мог бы сообразить, что хруст-то едва слышный, значит, за кустом притаилось какое-то маленькое животное, скорее всего заяц, а не леший или кикимора.