– Ты давно переехала в город? – спрашивает Гард.
– А что, у меня на лбу написано, что я не отсюда?
Гард пожимает плечами.
– Перебралась этой осенью.
– А зачем?
– Ради художественной школы.
– А живопись тебе зачем?
Она задумывается.
– Потому что я хочу научиться видеть. Видеть то, что передо мной на самом деле. Когда я переношу что-то на холст, это помогает мне сфокусироваться на главном. Если взять от всего одинаково понемножку, то не увидишь главного. А вот если взять часть, то, что действительно важно, ее будет лучше видно. Ты понимаешь, о чем я?
– Я должен подумать. – Гард кладет подушку под голову. – И нравится тебе в этой школе?
Он кидает Луке плед. Лука отковыривает этикетку от пивной бутылки. Пожимает плечами.
– Все относительно. Мне нужно позаниматься там, чтобы освоить технику. Если я хочу научиться все делать как следует.
– Что делать как следует?
– Научиться выражать картинами то, что я хочу. Показать, как плохо мы обращаемся с миром, в котором живем.
– Ты это о защите окружающей среды, что ли?
– Да. И о войне и мире, и о политике тоже.
Она усмехается.
– Эй… – Он толкает ее ногой. Чувствует себя глупо. Не знает, какими словами говорить о… вот таких вещах. – У тебя такие высокие цели?
– Само собой. Разве стоит иметь еще какие-нибудь?
– Мои цели не особенно высоки. Лишь бы была возможность играть на ударных, и этого мне достаточно. Ну, диск записать было бы не хило. Но над этим больше Горшок потеет.
– Горшок?
– Наш вокалист. Он из кожи вон лезет, чтобы поддерживать в нас боевой дух и всех сплачивать. Нас тут последнее время несколько раз приглашали поиграть за деньги.
Гард тянется к потрепанной фотографии, приклеенной скотчем к торцу переполненной книжной полки. Отдирает фото от полки и усаживается рядом с Лукой. Показывает пальцем на двух мальчишек во втором ряду. На вид им лет по семь-восемь. Они стоят, тесно прижавшись друг к другу.
– Вы вместе ходили в школу?
– Да еще в детский сад. Мы друг друга знаем всю жизнь. Поняла теперь, откуда у него кличка?
Горшок. Мальчишка на фото острижен, как говорят, «под горшок», и она не видела другой такой стрижки, чтобы действительно так походила на горшок.
– И с тех пор его так и зовут?
– Ага. Теперь все думают, что это из-за того, что он курит травку, которую выращивает в горшке. Но это совсем не из-за травки. Правда… было время, когда так и было. Но когда дела с группой пошли в гору, он завязал. Говорит, что ему важно сосредоточиться на каком-то деле. И теперь у него это дело есть. А без него у нас бы ничего не получилось. Но я его по-прежнему называю Горшком из-за того, что его так оболванили тогда.