Эта поездка необходима ему, чтобы дать выход всей той энергии, что всегда накапливается в нем после работы вечером в субботу. Энергия копится и копится, сколько бы ему ни приходилось ходить по залу, носить поднос за подносом с бутылками пива, грязными или почти чистыми стаканами, докрикиваться до посетителей сквозь плотную стену звука, ритмично вбиваемую между ним и ими, между ним и его коллегами. Между всеми, кому пришла в голову бредовая мысль забиться в это тесное, душное заведение, оснащенное огромными колонками и прожекторами с лиловым и зеленым светом и заполненное тяжелым сухим дымом, который нагнетается генераторами под ноги танцующих.
Ему просто необходимо вырваться на шоссе. Вот там-то можно как следует поддать газу. Зигзагами промчаться между трейлерами. Ворваться под яркий свет фар, заставив вздрогнуть зажиревшие тела шоферюг, рассевшихся за рулем со стаканчиком кофе в руке и вглядывающихся во тьму – не выскочил бы на дорогу лось. Им тоже больше нравится ездить ночью. Так что в такое время здесь только они – и он. Мотоцикл, трейлеры, темнота и твердый асфальт. Только так ему удается забыться. Чем выше скорость, тем быстрее исчезают мысли. Если его мозг не будет заполнен ими, а станет полым, как птичьи косточки, то и сам он тоже сможет летать. Он легонько поворачивает руль правой рукой на себя; мотоцикл – это ракета, мчащаяся сквозь дождь, сквозь пространство и время, прочь от этой планеты.
В суставах рук у него – динамит, а во взгляде – сера.
И вдруг он замечает кого-то. Прямо посреди дороги. Там, где никогда никого не было. Худенькое существо в черном пальто, с огромными наушниками на голове. Девчонка с лицом будто у ландыша. Гард вцепляется в руль и ударяет по тормозам, жмет на них что есть сил и ухитряется сбросить скорость, но этого не достаточно. Визг тормозов пронизывает пространство впереди него и рассекает его надвое.
2
Луке не сидится в тесной студенческой каморке. До выставки осталась неделя. Но вряд ли у нее что-нибудь получится. Всю ночь Лука пролежала без сна, глядя в потолок. Еще одна ночь… Она прекрасно представляет, какими должны быть картины. Вот только не знает, как этого добиться.
Дома она не просыпалась по ночам, даже если в хлеву блеяли козы, а с отвесных горных круч с грохотом сходили лавины. Но теперь, когда она переехала в город, ее может разбудить даже то, что не имеет звука. Тени. Мысли соседа. Безмолвные холсты, не тронутые краской.