«Торжествующее ощущение того, что у нас все получается, – вспоминал писатель, – конечно, не могло не привести к мысли о литературном альманахе. Настоящий литературный альманах, выходящий в научном городке! – это ли не ответ тем, кто почему-то делил людей на «физиков» и на «лириков»? Впрочем, с настоящим ужасом узнали наши партийные ревнители о том, что мы с моим другом Володей Горбенко попросили дать стихи в будущий альманах не кого-нибудь, а Анну Андреевну Ахматову. Нам тогда в голову не приходило, что жизнь и мечты далеко не всегда совпадают и что «пробивание» литературных альманахов в обществе, скованном догмами партийности, не под силу людям даже гораздо более авторитетным, чем мы».
Конечно же, издать альманах не удалось, история с ним закончилась невесело.
Академгородок, Тайга (там была написана первая серьезная вещь – повесть «Столярный цех»), снова Академгородок. С женой и маленькой дочкой молодой писатель уехал на Сахалин. Работая в лаборатории вулканологии Сахалинского комплексного научно-исследовательского института, он исходил весь Сахалин, многие острова Курильской гряды, побывал на Камчатке. «И оказалось, что мир, в который я попал, великолепен, в нем есть просторы, горы, сопки. Каждое лето я работал на островах практически необитаемых. Два-три человека на острове – это не так уж много. Скоро выговариваешь все слова и начинаешь… понимать океан. Причем понимать совсем не так, как раньше. Берега на Курилах необыкновенные – это мрачные каменные непропуски, врезанные в базальт бухты, выходящие в океан каменные мысы. Пляжи тянутся на многие километры: титано-магнетитовые – черные, пемзовые – белые. Ночью выкатывается на берег волна, подсвеченная изнутри зеленоватым сиянием. На мелководье волна начинает расти, поднимается и вдруг рушится, мощно освещая весь берег длинной холодной молнией…»
В 1968 году на Сахалине вышла книга стихов корейского поэта Ким Цын Сона в переводах Геннадия Прашкевича и Владимира Горбенко. В том же году должен был появиться и первый поэтический сборник самого Прашкевича.
«Вернувшись с полевых работ, – вспоминал писатель, – я отправился в Южно-Сахалинское книжное издательство. Настроение там почему-то царило не самое праздничное. Директор меня не принял, а перепуганный редактор книжки дал странный совет. Наверное, перепутал порядок ходов, как говорят шахматисты. «Твоя книжка уже готова, – сказал он, странно оглядываясь, будто нас могли подслушать. – Осталось подписать ее в печать, но понимаешь… У цензора… Появились вопросы…» Он посмотрел на меня испуганно и добавил: «Попробуй поговорить с цензором сам…»