Натоптыш терзался и ерзал, не понимая повода. Вдруг простота решения дошла до него, и он помочился на пол. А Нестор порылся под шапочкой, не без труда отделив от черепа ее височную долю. Провел рукой по слабо выбритому подбородку и осторожно потянул из пивной бутылки.
– Со мной был Апокалипсис, – признался он будничным тоном.
– Хорош про бога, – возразил Гагарин на всякий случай. Слова он не знал, но попал в точку. – Я видел, там никого нет. Давай про докторов.
– Это про докторов, – пожал плечами Нестор и запрокинул голову, чтобы посмотреть, на месте ли луна. – У меня были последовательные апокалиптические переживания…
Гагарин открыл было рот, но его одернула Олег:
– Не мешай человеку, ты! Не видишь, что ли, что у него там портвей прививается, внутри.
– Да, – продолжил Нестор. Он медленно прилег. – Лечился я от Зверя. И наступило тысячелетнее царство Божие, дарованное мне доктором, который сковал Сатану. У него еще имя было… точно белье отжимают… Вышел я на бульвар, и вот, пожалуйста: по левую руку – Гог, по правую – Магог. Между прочим, градация… (Гагарин в негодовании покачал головой) … градация предупреждений в вытрезвителе, их три штуки, напоминает градацию подозрений в ереси. Об этом написано в книге Шпренгера и Инститориса «Молот ведьм».
– Вот книжек-то прочитал, – вздохнула Олег, всякий раз поражавшаяся знаниям Нестора.
– Легкое подозрение соответствует первому предупреждению в милиции. Его древний аналог – всенародное отречение от ереси в церкви. Сильное подозрение – это когда тебе пригрозят принудительными работами, оно же – каноническое очищение… Сильнейшее подозрение – это сами принудительные работы и костер. Меня приговорили к недопущению в аптеку за боярышником…
Нестор примолк, потому что внезапно вздремнул. Натоптыш, кряхтя, выпростал ногу и пихнул его в бок.
– В чем беда инквизиции? – встрепенулся Нестор. – В том, что ведьмы действительно были… Но после долгой завязки… кто понимает, тот знает… что и в зависимости есть освобождение… Спиртное сродни абсурду, так как дозволено, однако карается; наркотик не абсурден.
Он встал на четвереньки и в отчаянном рывке пополз к скамейке, которую все признавали его неотъемлемой собственностью. Взоров лично перетащил ее с детской площадки, где она оставалась одна, все прочие куда-то увезли, предполагая в будущем заменить их новыми, с чугунными витыми украшениями.