– Стараетесь восстановить утраченную технологию, – заметил он, – тогда как до культуры вам дела нет?
– Чего? Мы просто думаем – вдруг что-нибудь пригодится. Жизнь-то тяжелая.
Он опять тяжело вздохнул, и дальше мы ехали молча.
…Род Звездных Людей, наверное, очень сильный, если они могли себе позволить ставить свои Дома на открытой равнине – к становищу можно было подойти с любой стороны. Правда, голая степь хорошо просматривалась, но сторожевых вышек я тоже что-то не увидела – лишь высокие серебристые стены; с холма было видно, как они окружают гладкие, как яйцо, купола Домов.
Это было похоже на Город Мертвых – очаги не дымили, в пределах ограды никого не было – ни людей, ни животных. От страха кулаки у меня так сжались, что ногти врезались в ладони, а я и не заметила.
– А где же ваши люди? – спросила я на всякий случай.
– Кто где, – ответил он, – частью работают – разбирают собранные данные, частью в поле…
– Охотятся?
Он слабо усмехнулся.
– Можно сказать и так. На самом деле, они охотятся за знаниями – разъезжают по становищам, собирают всякие рассказы о прошлом, опять же, Записи… пытаются наладить отношения с кочевниками…
– У кочевников нет никаких Записей. Они же дикари!
– Зато у них есть устные предания. Мы их записываем…
– Сами? Сами записываете?
Он, похоже, был не просто сумасшедший, а еще и приврать любил.
– Ну да, – согласился он. – Это не так уж трудно. Мы и тебя научим.
– Как же…
Я все гадала – если за оградой никого нет, кто же откроет ворота, но тут он вновь нажал на одну из этих светящихся штук и створки ворот разъехались прямо перед носом нашей лодки и вновь сомкнулись за ее кормой. Внутри было именно то, что я разглядела с холма – круглые, гладкие стены Домов, похожие на шатры кочевников, но из другого материала, промежутки между Домами заросли травой, словно ее никто и не топтал, никаких огородов, никаких загонов для скота – точно, Город Мертвых…
Прозрачный колпак нашей лодки сам собой ушел в борта, и суденышко замерло у одного из домов. Этот Улисс сказал:
– Вылезай.
Сам он уже выпрыгнул и теперь в растерянности топтался снаружи, потому что я вцепилась в борт обеими руками и заорала.
Орала я, понятное дело, зажмурившись, и потому не видела, как в стене Дома образовалось отверстие, и из него выскочила женщина. Она ко мне и пальцем не прикоснулась – начала успокаивать своим мягким голосом. Наконец, я перестала орать, потому что, когда орешь, невозможно дышать и поглядела на нее: вроде, это была та самая, что приезжала к нам, но кто ж их знает.