– Провинившийся бежит ко мне быстро-быстро и возвращает все
уворованное в десятикратном размере и вылетает из дела, его доля
переходит к остальным…
«Теперь еще сами станете друг за дружкой смотреть», –
подумал князь.
– Во время повторного воровства, я просто убью
провинившегося человека и всю его семью, а тела брошу в болото. Я
понятно объяснил?
Купцы часто закивали. Но несмотря на обещанные жуткие кары в
случае мухлежа, никто из желающих заняться металлургией не
отказался. Даже одна треть от выплавки обеспечивала просто огромную
прибыль при общих объемах выделки металла ибо сколько его не сделай
все будет мало и цена держится стабильно высокой.
Узнать же, воруют или нет купцы-промышленники будет
несложно. Информаторов завербованных НКВД в Новгороде
предостаточно. Так что достаточно будет сравнить отчеты агентов по
закупкам исходных материалов с отчетами купцов по выработке
продукции. Не нужно быть профессиональным бухгалтером, чтобы
обнаружить несоответствие.
Тут скорее надо смотреть. Чтобы никто не продал секрет тем
же ромеям, а их разведчиков в последнее время стало крутиться в
Новгороде непозволительно много.
«Надо подослать своих агентов под видом ромеев к купцам и
если соблазнятся продать секрет, то голову долой, – решил он. –
Здесь никакого прощения не будет…»
Наконец парад закончился. Да, Святослав показал мощь своих
воинов, но кое-какие секреты все же раскрывать не стал. Обоз и
повозки замаскированные под обозные, в Киев заезжать не стали, а
сразу направились в военный городок.
«Пусть врагам сюрприз будет», – подумал он с кривой
ухмылкой.
3
– Сын мой, удивительные вести приходили из Новгорода, пока
ты княжил там, они настолько необычные, что не во все даже верится,
– начала заход издалека княгиня Ольга во время пиршества. – Не мог
бы ты рассказать нам как все было в действительности?
Святослав рассказал.
– Так может ты примешь крещение, сын? Если как сказал, боги
уходят из нашего мира…
– Но ведь они еще не ушли. Это было бы как минимум
преждевременно. Отринуть Перуна сейчас это все равно как… закопать
тяжело раненого, но еще живого человека только лишь на том
основании, что он все равно умрет.