— Сколько?
Я повернулась к говорившему и в недоумении уставилась на него.
— Простите?
— Я спрашиваю — сколько? — от осознания, что меня приняли за продажную девицу, я даже о волнении забыла.
— Нисколько, — хотела добавить «потому что не продаюсь», но этот хам меня опередил.
— Отдаёшься даром в хорошие руки? — усмехнулся он.
— С какой целью интересуетесь? — разозлилась я.
Жаль, что он тоже в маске, очень хотелось увидеть его лицо, чтобы в будущем, увидев, стороной обходить. Хотя, о чём я? Он живёт в Москве, я тут проездом, уверена, наши дороги больше не пересекутся.
— Думаю приобрести тебя, — как само собой разумеющееся, ответил он.
— Хотите сказать, что у вас хорошие руки? — решила прикинуться дамочкой лёгкого поведения, ведь я как бы ей и являюсь по легенде.
— Всё зависит от тебя, мышонок, будешь хорошо себя вести — будут хорошие, а плохо — не обессудь— я превращу твою жизнь в ад.
«Что? Это он серьёзно про ад? Ах ты тварь!» — мысленно возмутилась я.
— Простите, но моё тело не для ваших рук— вы мне не нравитесь, — выпалила на одном дыхании и юркнула в толпу людей от греха подальше.
Лучше в коридоре Соню подожду, а то вдруг ещё покупатель найдётся на мою голову! Ты посмотри на него, в ад мою жизнь превратить собрался! Ты опоздал, сволочь, в аду я уже как пять лет живу! Зашла в коридор, а в нем множество дверей — похоже, это комнаты для проведения интимного досуга. Прикрыла глаза, попыталась выравнять дыхание, чтобы совладать с волнением, и тут меня кто—то схватил и куда—то потащил! Я в ужасе открыла глаза, и забыла как дышать.
— От вещи не требуется, чтобы хозяин нравился. — Его голос больше не был бархатным, как раньше, сейчас он рычал, словно хищник, было видно — мужчина взбешён. — От моей вещи требуется покорность, чего у тебя, как я вижу, нет. Ну, ничего, сейчас я это упущение исправлю!
Он пинком открыл дверь в одну из комнат «свиданий», занёс меня внутрь. Я была ошеломлена, не могла поверить, что такое происходит со мной на самом деле. «Нет, это сон, просто сон!» — повторяла я эти слова, как мантру. Вновь стала накатывать паника, меня сотрясало от страха, а в горле образовался ком, мешавший издать даже крохотный писк, не говоря о крике помощи. А про сопротивление вообще молчу — я словно окаменела от ужаса. Вновь всё поплыло перед глазами, ещё немного — и начнётся. А так же понимала: если сейчас я не поборю страх, он может со мной всё что угодно сделать. И плевал он на то, что мне плохо! Таким, как он, чуждо сострадание. Он не человек, он — зверь, опасный и беспощадный, которому даже отчим в подмётки не годится.