оящую даже упоминания.
Директор спускается со сцены, зрители аплодируют, но я почти ничего не замечаю. Изабелла и Никита. Никита и Изабелла. Неразделимая комбинация распалась, освобождая мужчину, который покорил мое юношеское сердце.
Я была уверена, что они до сих пор вместе. Они редко используют свои страницы в соцсетях, но на фотографиях с вечеров встреч сидели в обнимку и выглядели счастливыми.
- А у тебя есть кто-нибудь? – Склонившись ко мне, Никита улыбается, его волшебные глаза меняют цвет. – Хотя нет, не отвечай. Даже если у тебя есть парень, забудь о нем! Завтра у нас с тобой свидание.
Золушка собиралась бежать с бала, оставив за спиной восхищенную толпу и очарованного принца. Однако теперь, ощущая сильную руку на талии, я путаюсь в своих планах.
Все расходятся по классам, а мы так и стоим в дверях, загораживая проход.
Никита улыбается, и я неопределенно хмыкаю в ответ. Стараюсь держать себя в руках и не показать, насколько меня потрясло, перекроило, вывернуло наизнанку от его беззаботного, почти шутливого тона.
Еще одна легкая победа. Поверхностная и пустая.
Никита не считает нужным извиниться за прошлое. Тупая оборвашка испарилась из его памяти вместе с презрительными насмешками и неуместной влюбленностью. Он видит только то, что перед ним. Сейчас.
Я приехала, чтобы покорить Никиту со второго первого взгляда, но теперь, добившись желаемого, морщусь от горечи во рту. Все слишком быстро и поверхностно, его умелый флирт против моей давней влюбленности. Будет лучше, если я уйду. Знаю это так же точно, как дышу. Я перебила горький вкус прошлого шоколадной сладостью победы, и теперь самое время исчезнуть, оставаясь красивой загадкой для всех. Особенно для Никиты.
Глядя в его красивые глаза, я наконец понимаю, что могу начать с ним что-то новое, однако переписать прошлое не удастся. Оно навсегда со мной, как призма, через которую сегодняшний день выглядит по-другому. И Никита тоже.
Они с Изабеллой никогда не дразнили меня оборвашкой. Никита называл меня Алей, но от этого не было легче. Он смеялся и говорил друзьям: «Да оставьте вы Алю в покое! Что с нее возьмешь, с убогой? Дура и есть дура».
Он не называл меня оборвашкой, он ранил сильнее.
Ранил в самое сердце, и я верила, что со мной что-то не так. Глупая и никудышная. Я верила, что если похудею, поумнею, похорошею, то Король полюбит меня так, как никого другого. Сильнее, чем Изабеллу. Признает свои ошибки и…