Ну да, конечно! —
воскликнул про себя Эдвард. — И почему он сразу не подумал об
искре!И ведь сегодня был понедельник, а по понедельникам,
средам и пятницам его желания почти всегда сбывались. Только бы Цзы
была не месте, — подумал он, размышляя о ее несчастной
судьбе.
Цзы — невысокая женщина с раскосыми
глазами, остающаяся приятной, невзирая на все невзгоды. У нее было
двое детей, а муж, бывший фермер, погиб в перестрелке, когда его
поразил СИПРО и когда его второму малышу едва исполнился год.
Просто ворвался в центральный полицейский участок и начал полить по
всему, что движется. Убил двух копов перед тем, как его самого
застрелили.
Конечно, фермеры не оставили ее в
беде, как и многих других несчастных собратьев, пострадавших от
СИПРО. Сам Эдвард всегда покупал газеты и журналы только у нее,
иногда даже специально ездил к окраине города, где находился киоск,
чтобы приобрести что-нибудь или просто дать овощей, фруктов и
мяса.
Но сегодня, — решил Эдвард,
— он купит у нее пачку лотерейных билетов и, если один из них
действительно окажется счастливым, то разделит с ней выигрыш, чтобы
она больше ни в чем не нуждалась.
От того, что он может помочь не
только своей партии, но и бедной женщине с двумя детьми, у него
стало тепло на душе, словно искра-хранительница залетела в него,
освещая божественным светом сумерки его грешной души.
Молча, с большой радостью в сердце,
поглаживая медный треугольник, Эдвард доехал до киоска.
На улице было спокойно, как всегда в
спальных кварталах в это время; продавщица, тяжко вздыхая,
перекладывала пухлые стопки журналов и газет. Не говоря ни слова,
Эдвард вышел из прохлады салона в летний зной и с широкой улыбкой
приблизился к Цзы.
— Эдвард, — обрадовалась торговка. —
Приехал за своей любимой газетой?
— Нет, — он зловеще сверкнул
глазами. — Хочу купить лотерейные билеты. Когда ближайший
розыгрыш?
— В эту пятницу. Сколько тебе
нужно?
— Все, что есть.
Цзы выпучила глаза от изумления,
видимо, припоминая, что никогда прежде он не покупал у нее
лотерейные билеты.
— Но их довольно много, — Цзы
потрясла увесистой яркой пачкой над прилавком.
— Мне все равно, — улыбнулся Эдвард
и посмотрел на часы.
Стрелки сошлись в одну белую тонкую
линию, указывая на двенадцать часов. Где-то в городе тревожно
завыли пожарные сирены.