– А вы, случайно, не знаете: кем приходится девочке эта женщина? И, может, вам известно, куда они затем уехали? – спросил я.
– Отвечаю на первый вопрос – нет. На второй – точно не скажу. Кажется, куда-то на юг Франции. – Изабель улыбнулась Фрэнку и, взяв бутылку кальвадоса, налила золотисто-коричневый напиток в опустевшие бокалы, то бишь в свой и Фрэнка. – Мы ведь приехали из Эврё, поэтому знали о семье Сорель совсем немного.
– А вы не знаете, в какой клинике находилась мать девочки? – игриво улыбаясь, задал вопрос Тодескини.
«Может мне пора удалиться?» – подумал я (иногда жало зловредности пробивает брешь в моем обычном добродушии). Впрочем, раздражался я зря. Умелое заигрывание Фрэнка все же принесло определенные плоды.
– Я вспомнила! – слегка экзальтированно вскрикнула женщина. – Катрин со своей родственницей уехали на Корсику. Но в какой клинике находилась мать девочки, я не знаю.
В общей сложности мы узнали даже больше, чем рассчитывали. Потихонечку стала вырисовываться связь Мишель с Оливией… Но при чем здесь убийство? Мы еще попытались выудить у Изабель нужную информацию, но безрезультатно. Женщина, судя по всему, рассказала нам все, что знала. Можно было уходить. Фрэнк тоже это понял.
Мадам Безансон не очень-то хотела нас отпускать, очевидно, дефицит мужского внимания нами был еще недостаточно компенсирован. Но мой приятель умел останавливаться на безобидном флирте, не давая авансов на будущее. Искренне поблагодарив Изабель, я напоследок спросил дорогу к местному кладбищу. Женщина, захмелевшая чуть больше, чем пристало для полудня, слегка погрустневшим голосом рассказала нам, как проехать к погосту.
В машине я задал Тодескини вопрос:
– Скажи, Фрэнк, твоя совесть молчит?
– Она у меня с детства находится в глубоком, летаргическом сне. И я не хочу ее будить, – ответил он, почесав затылок. – Собственно говоря, что ты пристаешь к моей спящей совести? Мы развлекли девушку, сделали доброе дело. Почему мне должно быть стыдно? Нужно максимально использовать свое обаяние, а не быть таким занудой, как ты. Давай лучше обсудим полученные сведения. Что мы имеем?
– Ладно, это я так, для профилактики… Иногда же я могу поворчать, может, это старость или климакс. Мой приятель посмотрел на меня, округлив глаза:
– По-моему, это называется «кризис среднего возраста».