Было начало восьмого, когда он вошел в наш дом. В семь часов Хиби должна была идти на юг по Уотфорд-уэй, где ее подобрали бы Ллойд Фриман и Дермот Линч. После этого они должны были привезти ее к нашему коттеджу, припарковать машину и отнести Хиби на второй этаж. Айвор рассчитал, что его любовница должна ждать его там без пятнадцати восемь, даже если учитывать пробки вечера пятницы. Шурин положил шампанское в холодильник и, оставив два конверта на столе в прихожей, пошел проверить спальню наверху. Среди ужасных украшений нашей спальни имелись огромные настенные часы, круглые, из матового стекла, с хромированными стрелками. Эти часы показывали десять минут восьмого.
Полагаю, что Айвор рассказал мне все это, чтобы проиллюстрировать, с каким нетерпением он ждал Хиби Фернал и как росло его напряжение. Конечно, в десять минут восьмого оно не стало намного больше, но заставило его удивиться, зачем он приехал на место свидания так рано. Чем он может себя занять? Айвор начал прокручивать в голове сценарий подарка ко дню рождения, пытаясь понять, что он мог упустить. Он не сомневался, что Хиби приедет и на ней будет именно то, что сочтут неподходящим для любого светского мероприятия. А что же Айвор? Он снова поднялся наверх, скинул одежду и облачился в халат, который нашел в моем платяном шкафу. Это был мой халат, мне его подарила предшественница Айрис, но я никогда его не носил и сохранил только потому, что он понравился моей жене. Она сказала, что собирается сама его носить, но так никогда даже не достала из шкафа. Он был из черного шелка, с ярко-желтой вышивкой, слегка напоминающей китайскую, и с золотым кушаком. Айвор рассказывал, что был похож на актера, игравшего Давида в нашумевшей тогда пьесе «Сенная лихорадка». Он еще пару минут любовался собой в зеркале, но, если верить стеклянным часам, было всего немногим меньше половины восьмого.
Поскольку это напечатали во всех газетах, ему пришлось мне рассказать, что он дал инструкции Дермоту и Ллойду надеть на Хиби наручники, связать веревкой лодыжки и завязать рот шарфом. Айвор не выказывал смущения, когда сообщил мне об этом, говоря об этом так, будто это обычное дело. Я не стал комментировать его рассказ, но одновременно с этим подумал о том, какие у людей бывают необычные вкусы. Вот, например, брат моей жены, и ему доставляет удовольствие – и, несомненно, возбуждает то, что оставило бы меня равнодушным и холодным.