Ровный гудящий шум улицы, прерываемый криками журналистов, напоминал мне звуки отдаленного сражения, во всяком случае, все это было очень похоже на телевизионные передачи о войне.
– Это и правда было похищение? – спросила я Джерри.
– Так говорят полицейские. Наверное. На ней были наручники, Джейн. А лицо завязано шарфом. Я больше ничего не знаю, только то, что один из этих мужчин погиб, а другой в очень тяжелом состоянии и находится в реанимации. Он без сознания и до сих пор не пришел в себя.
– А шофер грузовика?
– Кажется, он не виноват. Он не пострадал, не считая порезов и синяков. Я хочу сказать, грузовик такой большой, а автомобиль по сравнению с ним такой маленький… Они не сказали, конечно, но все считают, что вся вина лежит на Дермоте Линче. Он сидел за рулем. – Джерри думал, что удачно поменял тему разговора. Может, он считал, что уберегает меня от ужасных подробностей. – Как долго ты ждала у театра?
– Только до тех пор, когда уже начался спектакль, и в зал уже не пускали, – ответила я. – Всего около четверти часа.
– А почему ты мне не позвонила?
Невозможно было выкрутиться, не солгав. И я солгала.
– Я пыталась. Никто не ответил.
– Странно, – сказал он. – Я был дома. Когда ты пыталась со мной связаться?
– Примерно без двадцати восемь. Мне пришлось искать телефонную будку. Гудки были. Вероятно, я не туда попала. Знаешь, как это бывает: одну цифру наберешь неправильно, и всё.
– Наверное, так и было, – согласился Джерри. – Ты сильно волновалась?
– Не очень, – продолжала я импровизировать. – Я подумала, что у вас дома какой-то кризис, и не хотела вас беспокоить. Я собиралась позвонить сегодня утром.
– Да, – согласился Джерри. – Да, конечно.
Вскоре после этого разговора он опять заплакал. Положил ладони на подлокотник кресла, опустил голову на руки и зарыдал. Я не знала, что делать, поэтому осталась сидеть на месте. Возможно, лучшее, что я могла сделать, – это составить ему компанию и тоже заплакать, но я не могла. Только актрисы умеют в любой момент выдавить слезы. Помню, один раз я видела Николу Росс в какой-то пьесе, и по ее щекам лились настоящие слезы. Но я не гожусь в актрисы. Я просто сидела там и слушала шум битвы за окнами и душераздирающие рыдания в комнате, а потом пошла и приготовила еще чаю. Когда я вернулась, Джерри уже перестал плакать и сидел очень прямо, с красными глазами и ввалившимися щеками.