согрешить против Бога), согрешить столь тяжко, что душа, расплачиваясь за совершенные грехи, должна вечно гореть в аду? Да и что знает человек об этих вещах? Что известно ему о Боге, о грехе, об аде, о собственной душе и о вечности? Не слишком ли большую цену ему приходится платить за свою психологическую и физиологическую ошибку в борьбе за абсолютную добродетель и духовную непогрешимость? И какую пользу может он извлечь из тех немногих лет жизни, которые даны ему, если он намерен завоевать Бога и вечность ради спасения собственной души? Ответы на эти вопросы, предлагаемые нам религией, сколь бы суровыми и устрашающими они ни были, не могут удовлетворить нас.
Шри Ауробиндо пишет в «Арье»: «Сомнение вызывают и утверждения, согласно которым душа, наследуя прошлое, за которое ни в коем случае не может нести ответственности, или же будучи скована господствующими наклонностями низшей природы, которые не являются результатом ее собственных действий, несмотря на это должна нести ответственность за собственное будущее – так, словно бы оно не было обусловлено этой чаще всего прискорбной наследственностью недобросовестного творения, а являло бы собой плод исключительно ее собственных усилий. Мы, созданные такими, какие мы есть, и бессильные как-либо повлиять на тот процесс, в результате которого мы стали тем, что мы есть, вынуждены тем не менее нести ответственность за то, что мы являем собой, или, по крайней мере, за то, чем должны будем стать впоследствии, – хотя то, чем мы станем, неизбежно и в большой мере обусловлено тем, чем мы являемся изначально. И нам дан лишь этот единственный шанс. Платон и варвар, счастливое дитя святых и ребенок, родившийся и выросший среди изгоев и не видевший ничего в своей жизни, кроме отвратительной смрадной изнанки гигантского современного города, должны на равных делом или верой за одну эту изначально неравную жизнь зарабатывать себе свое вечное будущее». И он заключает: «Такой парадокс одинаково оскорбляет и душу, и разум, и этическое чувство, и духовную интуицию»>38.
«Следует заметить, что идея, рассматривающая перерождение и обстоятельства новой жизни как награду или наказание за содеянное прежде… есть грубая человеческая идея «справедливости»: она является как антифилософской, так и антидуховной и искажает подлинное предназначение жизни. Жизнь здесь, на Земле, есть поле эволюции, и жизненный опыт направлен только на развитие души, которая с его помощью «отрабатывает» тот или иной аспект природы, и если существуют в этом мире страдания, то они нужны именно для этой «отработки» и вовсе не являются карой Бога или Космического Закона за наши ошибки и преткновения, которые в Неведении неизбежны». («Письма о Йоге», стр. 441)