«Господи, исцели мою больную голову и пошли мне два миллиарда долларов», – снова шепчет сосед по палате Михаил. Он добрый парень, это видно по серым русским глазам; иногда, когда он сильно злится, они становятся зелеными и колючими, будто рассыпанное на песчаной речной косе бутылочное стекло, затаившееся в ожидании босой ноги беспечного купальщика. В такие минуты я ни о чем его не спрашиваю и не подхожу вовсе.
Сегодня глаза серые.
Десяток иконок на любой случай в тумбочке у этого парня. Николай Угодник – это за путешествующих молиться, святитель Пантелеймон – о себе болящем просить, об избавлении от душевных и телесных недугов, икона Богородицы «Неупиваемая чаша» – это просить избавления от алкогольного, наркотического зла, да и от курения – этого фимиама тому, чье имя не произносится.
«Помоги нам, Невеста Неневестная, Благодатная Мария, Благословенна ты в женах и благословен плод чрева Твоего, яко Спаса родила еси душ наших», – продолжает Михаил. Михаил сидит в больнице второй год за то, что не уплатил алиментов бывшей жене – пятьдесят тысяч рублей. Дочка растет у него, скоро во второй класс пойдет. Сам Миша, по выходу из больницы, собирается пойти послушником в монастырь, а затем постричься в монахи. Это часто тут случается – многие или в монахи хотят идти, или дом в деревне купить и хозяйство завести – кур, уток, кошку, корову и мотоцикл. Не в этом порядке, так в другом: женщину лет за сорок, мотоблок, кур (это обязательный элемент мечтаний), клубнику и картошку.
«Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, излечи мою бедную больную голову, сделай так, чтобы меня признали дееспособным и даруй мне два миллиарда долларов», – повторяет Миша раз за разом, полагая, видимо, что Господь глуховат.
Аминь.
Миша замолкает и, коротко печально вздохнув, отворачивается от меня – виден только его коротко стриженный мальчишеский затылок. О судьбе оставшегося миллиарда он умалчивает и правильно делает, должна же быть у человека свобода воли. Господь тем и отличается от главного Фантазера (так иногда Сатану именуют), что дает человеку эту свободу со времен сотворения мира, надеясь, что мы ее во благо использовать будем.
Мой приятель Михаил – добрейший, светлейший человек, бывший прислужник храма, молится с утра до вечера, делится буквально последним со всеми, кто ни попросит. Его духовник из Астрахани, небогатый сельский батюшка из бедного прихода, к тому же обремененный многочисленным семейством, находит возможность посылать ему ежемесячно сладости и духовную литературу.