которого обвиняли богов (Аменасамов) в том, что, по
их представлениям, после смерти все люди попадают в тесную, холодную и душную пещеру.
6. Честно говоря, слышать их речи мне было немного странно и вместе с тем печально, и по причине последнего я попытался утешить их и говорил им: «У Творца много обителей для нас, и если мы по своему бесчувствию и неведению их не ощущаем, это не означает, что их нет. Если же вы уверены, что обителей всё-таки мало, тогда давайте вместе с Венцом мира мы́ сотворим их, ибо Господь создал нас Своими сотворцами». Вспомнив слова моего отца Иареда, я добавил: «Не забывайте, что от наших мыслей меняется мироздание, ибо как Отец наш произнёс Слово, и появился мир, так и мы произносим свои слова и тем самым меняем его».
7. Люди того времени были не столько глупыми и примитивными, сколько имели окаменелые сердца, ибо сколько правды бы ни пыталось проникнуть в них, каждый всё равно до конца стоял на своей лжи. Они не вняли этим словам, и, кроме того, большинство из них стало обвинять меня в бессмысленности моих речей и в том, что они противоречат каким-то их религиозным воззрениям, в свою очередь, уже не понятным мне́.
8. Наблюдая за жизнью в том селении, я видел, как многие его жители бесчинствуют, унижают слабых и безответных, поклоняются богам, уже давно ставшим демонами, как творят беззаконие и высокомерно превозносят себя, не желая признавать своих злодеяний.
9. Наравне с этим мне пришлось продолжать выслушивать многочисленные обвинения и не очень дружелюбные высказывания, касающиеся моих суждений. Самое интересное, что многие безграмотные люди, которые в другой ситуации и двух слов связать не могли, бывало, в оправдание своему злу высказывали такие умные вещи, что мне даже ответить было нечего. Но я знал, что в такой ситуации со мной спорят в большей степени не люди, а злые духи.
10. Один раз было дело, когда мне всё же практически удалось доказать некоторым, что все беды людей исходят от их же злобы, пороков и неправедных, бессмысленных занятий. Но даже в тако́м случае я оказался «не прав», потому что в моё обвинение стали говорить следующее: что я не знаю жизни, люблю рассуждать на заумные темы, так как пресытился и мне заняться нечем, и вообще было бы лучше, если бы я всё время «не лентяйничал, а занимался какой-нибудь работой».