Ринат был в сознании, но сильно
обгорел, и из его ноги торчал арбалетный болт. Майор немного
постанывал, но старался держаться бодро.
— Мне звание дали, — несмотря на
испытываемые боли, усмехнулся Ринат. — Закалённый Огнём. Первого
уровня.
— Значит, всё будет хорошо! —
приободрил я товарища. — У Системы на тебя планы.
Ринат улыбнулся через боль. К этому
времени уже вернулась машина, отвозившая в госпиталь Егора, поэтому
майора быстро погрузили на заднее сиденье и тоже отправили к
Лапыгину.
Взятие штаба коммерсов длилось
недолго, не более часа. Мне очень хотелось в процессе испытать
полученное заклинание «Воины Огня», но останавливало то, что для
этого нужно было тратить ману. А накануне предстоящего
противостояния с орками это делать было нежелательно. И как бы мне
ни хотелось испытать новое умение, я смог взять себя в руки и
отложил испытание до первых столкновений с действительно сильным
противником.
А в этот раз, несмотря на большое
количество бойцов с обеих сторон, обошлось всё относительно малыми
жертвами. С нашей стороны было всего трое тяжелораненых, но их
ранения были совместимы с жизнью, просто времени на выздоровления
им требовалось много. Остальные ребята отделались ранениями, не
требующими госпитализации.
Потери противника были больше наших,
но всё же для такого боя не очень значительные — восемь погибших да
десяток тяжелораненых. На почти двести человек это было
действительно немного. Всё могло быть совершенно иначе, поставь мы
цель — уничтожить как можно больше коммерсов. Но бырыги оказались
понятливыми, почти сразу же начали бросать оружие и убегать с
территории штаба. А покинув штаб, они лишались статуса его
защитника и выпадали за рамки квеста.
Наши ребята специально оставили
коммерсам возможность отхода, не заблокировав одно из отверстий в
заборе и не перекрыв к нему доступ. В итоге погибли лишь самые
отчаянные, не желавшие убегать, или самые невезучие.
Но, несмотря на то что мы дали
возможность противнику убежать, мне очень хотелось поймать
руководителей альянса коммерсов и выяснить, кто из них отдал приказ
стрелять в парламентёра. Хотелось наказать этих людей, а в случае,
если Егор не выживет — казнить. Мне надоедало быть добрым. В новом
мире это не ценилось. Конечно, желания становиться кровожадным
маньяком не было, однако излишний гуманизм уже становился
опасен.