— Смерть первенцев! — блеснула эрудицией Женя.
— Умница, дочка! — ухмыльнулся старик, — А знаешь, что наказали
Моисею малахим сделать в ту ночь? Евреи намазали дверные косяки
своих домов кровью агнцев, чтобы перебить ей запах людей внутри… Ты
понимаешь? Они призвали на Землю создание, что ориентировалось на
запах. Нечто, которое должно было учуять людей… чтобы сожрать их.
Можешь себе представить, что это за ангел? Слепой убийца, что идет
на запах человеческой крови…
На секунду Жене и правда стало не по себе. Перед внутренним
взором промелькнуло что-то безглазое, аморфное, ноздреватое с
бесчисленными чавкающими челюстями. Промелькнуло и растаяло, будто
не желая оформиться в ее фантазии. Или же ее разум отказывался
облекать это в плоть…
— Мне кажется, Егор Семенович, вы воспользовались возможностью
двойной трактовки. Вы, как историк, должны осознавать, что речь
идет о весьма… недостоверном документе. Полагаю, в лучшем случае,
десять казней египетских можно считать метафорическим изображением
серии восстаний невольников…
— Нет! Я видел! Огненные колеса с горящими глазами! Жующие груды
плоти! Сросшиеся тысячи крыльев! Выжигающие глаза смотрящим
хашмалим! Кружащие у трона Его элохим со своими флейтами! Престолы,
что несут сквозь тьму тело Его! Офаним, что вращаются беспрестанно!
Керувим, хвалу возносящие! Но боле бойся ишим, ибо средь людей
ходят, и обманчив облик их! Бойся! Бойся ишим! Бо-о-ойся!
Ну вот, теперь, похоже, истерика случилась и у старика. Да что
же за день такой? Женя сунулась было в тумбочку за успокоительным,
когда заскорузлые узловатые пальцы схватили ее за запястья до боли.
Теперь глаза свекра бешено вращались, а ноздри раздувались,
казалось, у бедняги сейчас случится приступ, но речь его была
предельно внятной. Почти физически ощущалось усилие, которое он
вкладывал в каждое слово:
— Бойся. Если будет произнесена Песнь Его — настоящая Песнь
Песней, а не та макулатура… Слушай! Внимательно слушай! Где-то в
доме…
— Егор Семенович, мне больно! — пальцы на вид немощного старика
сдавливали запястье почти до хруста.
— Я забыл. Ты должна найти. Найти и уничтожить, иначе… Нет.
Сожги дом, — все более неразборчиво рычал свекор, сжимая пальцы все
сильнее. От кисти к локтю выстрелила боль — Егор Семенович явно
давил со знанием дела на какой-то нерв, — Хоть с Вовкой сожги, мне
плевать. Хоть со мной сожги… Но она не должна достаться никому,
слышишь? Обещаешь мне? Обещаешь?