Тысяча и одна ночь отделения скорой помощи - страница 5

Шрифт
Интервал


Фабьенн тогда была на восьмой неделе беременности, но хранила это в секрете. Никому не рассказывала. Боялась сглазить, ждала, когда пройдет три месяца.

Как-то раз Эмили упала в душе.

– Наклоняюсь ее поднять. А она обхватывает меня за бедра, прижимается ко мне ухом и радостно кричит: “Фаби, у тебя в животе ребенок!” – Фабьенн помолчала и подвела итог: – Когда говорят “богатство”, я не понимаю, что это значит.

Но тогда – она в этом уверена – ей посчастливилось ухаживать за миллиардершей.

Эту историю я записал, чтобы не забыть.


Почти 9 часов утра,

наверху

Маленькая палата. Номер семь. Пациентка одна. Из родных у нее только сын, который всегда в пути, из аэропорта в аэропорт, из города в город.

Рядом с кроватью на столике отчетливо тикают часы. “Я хочу знать, сколько времени”, – говорит она. Однако циферблат повернут к окну.

Еще у нее на столике – красная рамка с двумя снимками. На одном – подросток в белой рубашке. На другом – она на пляже, на руках у нее загорелый малыш в ожерелье из ракушек; позади две большие башни.

На фотографиях – один и тот же мальчик, совсем маленький, потом подросток.

Мешок капельницы и трубка: пластиковая змея источает яд. Сворачивается кольцами, словно стараясь укусить себя за хвост, потом ползет дальше и впивается во вздутую фиолетовую вену на левой руке женщины.

Стены палаты желтые, а не серые, словно обитые свинцом, как в отделении скорой помощи. Здесь все нежное, золотистое. Оно и к лучшему.


Когда я вошел в палату, пациентка сердито сообщила:

– Снег уже несколько дней как стаял! Жизнь – сплошная нелепость: здесь дороги чистые, а Томà застрял там, как в осаде.

– Где он сейчас?

– Не знаю! Где-нибудь на другом конце света, в самолете! По последним сведениям, он был в Рейкьявике, а оттуда собирался лететь в Нью-Йорк.

Она так сильно сжала кулаки, что побелели суставы на пальцах. Кисти словно превратились в плотные грозди винограда.

– Он проходит стажировку в Исландии. В самом крупном медицинском комплексе страны. Акушерство и гинекология. Это же надо, в Исландии… Можно подумать, у нас никто не рожает! – Она указала на телевизор и швырнула пульт на кровать. – К тому же там проснулся этот вулкан с непроизносимым названием. Выбрасывает такие облака дыма, что самолеты не поднимаются в воздух. Это же смешно!

Я слушал, как она ворчит. Пятьдесят с хвостиком, зеленые глаза, вздернутый нос, четко очерченный рот, большой, как экран телевизора. Какой у нее цвет волос, разобрать невозможно: их почти не осталось. Прежде чем их лишиться, она была рыжей, и я прозвал ее Жар-птицей. Парик она носить не пожелала.