– Свет погас, но я определенно видела какое-то движение в четвертом окне, там, где миссис Дарнли покончила с собой. Эй, Джеймс! Вставай! Чего ты молчишь?
– У тебя богатое воображение. Ты же знаешь, в ту комнату не ступала ничья нога с тех пор, как…
Сестра резко перебила меня:
– Я тут подумала, Джеймс… Ты знаешь ту пару, которая к ним въезжает?
– Мистер и миссис Латимер, вот и все, что мне удалось выведать. Ни одна душа их здесь еще не видела. Если бы кто-нибудь знал хоть каплю больше, с той скоростью, с какой разносятся слухи по нашей деревне, маме давно бы уже растрезвонили.
Элизабет вздрогнула, отодвигаясь от окна.
– У меня мурашки от этого дома. Никогда даже не спрашивай меня, хотела ли бы я там жить! Бедный Джон! Ему вообще не везет, правда? Сначала мать потеряла голову и наложила на себя руки, а сейчас и у отца шарики за ролики заехали. Удивляюсь, как он еще окончательно не тронулся. Ужасное место!
– Верно, но у Джона стальные нервы. Он не терял самообладания даже во время бомбежек, и…
Она вновь прервала меня:
– Джеймс, хватит уже. Пожалуйста, давай больше не будем затрагивать эту тему. Война кончилась три года назад, и мне тяжело ее вспоминать.
– Да я не о том. Я всего лишь хотел сказать, что Джон – приличный, серьезный малый, на которого всегда можно рассчитывать. Он смог бы сделать счастливой любую девушку.
– Не хочу ничего слушать! Я знаю, к чему ты ведешь! Мне он очень нравится, но…
– Но ты любишь Генри. Ты любишь его, он любит тебя, вы любите друг друга, и оба боитесь в этом признаться. – Я натянул плащ. – К счастью, у тебя есть старший брат, а он вечно берет на себя всю грязную работу!
Элизабет положила руки мне на плечи и посмотрела в глаза одновременно с благодарностью и тревогой.
– Только не будь слишком прямолинейным, Джеймс, а то он подумает, что я тебя подослала.
– А ведь ты даже не планировала! – сердито огрызнулся я. – Не волнуйся, не с полным тупицей живешь. Обставлю все в лучшем виде. Можешь идти сообщать родителям о помолвке!
С этими словами я вышел из дома.