Только год спустя Лас Касас покаялся перед самим собой в том, что соучаствовал в величайшем грехе, и взялся исправлять содеянное. Никогда ему не забыть того дня, когда он решительно отринул прошлое, возвратив своих рабов-индейцев губернатору. Воспоминание и теперь саднило, будто старый ожог. Вернувшись в Испанию, доминиканец стал искать у властей защиты для угнетенных. С тех пор прошло двадцать три года, и все это время он неустанно трудился, пытаясь загладить зло, совершенное им самим или с его молчаливого согласия…
На то, чтобы скопировать страницу, понадобилось несколько часов. Наконец, исписанный пергамент лег, вместе с остальными, под стопку проповедей. Пора было двигаться дальше. Лас Касас взял другой лист, дождался, пока потревоженное движением пламя свечи выровняется, обмакнул перо в чернильницу и вывел дату: «23 января 1537 года от Р. Х.». Вдруг рука доминиканца замерла – снаружи донеслись звуки, слишком знакомые ему и мгновенно приведшие его в ярость. Взвод солдат на марше: сапоги бухают по сырой земле, бряцают шпоры, рукоятки мечей лязгают о кирасы.
– Боже мой, неужели опять… – пробормотал монах. – Господи, молю тебя! Не здесь!
Предательство! Губернатор Мальдонадо нарушил свое обещание – если индейцев удастся умиротворить и обратить в христианство, их земли не отдадут новоприбывшим колонистам и, самое главное, солдаты не сунут сюда носа. Они не смогли покорить здешние племена силой оружия и не смеют поработить их теперь, когда миссионеры завоевали их дружбу.
Набросив накидку, Лас Касас распахнул дверь и кинулся по примыкавшей к зданию галерее. Кожаные сандалии зашлепали по кирпичной дорожке. Прямо напротив церкви отряд кавалеристов в полном боевом облачении, с мечами и пиками, раскладывал костер. Пламя сверкало на доспехах из толедской стали.
Лас Касас рванулся вперед, размахивая руками и крича:
– Что вы делаете?! Как вы посмели разводить огонь посреди миссии?! Здесь все крыши соломенные!
Почтительно наклонили головы при виде монаха только двое или трое – конкистадоры, профессиональные воины, знавшие, что заедаться с главой миссии доминиканцев нет смысла: ни денег, ни авторитета им это не добавит.
Солдаты расступались перед налетевшим на них монахом, ничего не отвечая.
– Где ваш командир? – потребовал тот. – Я – отец Бартоломе де Лас Касас!