Всю ночь продержаться не удавалось. Максимум до половины шестого. В конечном итоге я оказывалась на кровати в спальне. Брезжил рассвет, приходило завтра, и я закрывала глаза, сдаваясь будущему. Оно неумолимо вступало в свои права.
На второй месяц без сна я открыла аптечку. Мой взгляд упал на флакон обезболивающего. В прошлом году таблетки выписали Джастину, после травмы спины. Викодин ему не понравился. Он вызывал заторможенность, и на работе это становилось проблемой. Запор тоже был ненамного приятнее, как выразился Джастин.
Но если ночными бдениями будущее не отогнать, наркотик мог бы сгладить углы и придать блеска настоящему. Было уже все равно, где спит муж и почему дочь замуровалась у себя. Плевать, что дом слишком большой, кровать велика и ты одинока.
Обезболивающее по рецепту врача.
Пусть временно, но оно действовало.
В кабинете на третьем этаже за компьютером сидел детектив. Тесса его сразу узнала: последний из группы Диди. Постарше остальных, грузный, отец четверых детей. Кажется, его звали Филип. Точно. В Тот День он тоже был у нее. Впрочем, как и половина полицейских Бостона и Массачусетса.
Видимо, и он узнал гостью, потому что моментально напустил вид сверхзанятого суперспециалиста.
В ответ на такой прием Тесса решила не церемониться.
– Моя очередь, – заявила она и направилась к компьютеру.
Не удостоив ее взглядом, Филип повернулся к своим коллегам.
– Все нормально, – сказал Нил. – «Денби констракшн» владеет домом и наняла ее оценить ситуацию.
На лбу Филипа запульсировала жилка. Он ясно понял, что к чему. Если компания Джастина – собственник дома, то теоретически ей принадлежит все внутри, включая компьютер, в который Филип залез без разрешения.
– Заявят о пропаже семьи? – сухо поинтересовался Филип.
– Судя по тому, что я здесь увидела, наверняка.
Еще одни бюрократические препоны. Чтобы полиция открыла дело и начала поиск пропавших, заявление должна подать третья сторона, но не раньше суток после исчезновения. А пока следственная группа Диди могла официально работать лишь на месте вызова.
– На связь выходили? – озадаченно спросил Филип.
– Семья – нет.
– А похитители?
– Тоже.
Жилка на лбу Филипа снова запульсировала. Как и его коллеги, он знал, что молчание – плохой признак. В случаях с выкупом заложников держали живыми. Но если никто не требовал денег…