– Что, говорите вы, нужно вам для жены? – спросил неожиданно брат Йоханнес. – Лапчатка?
– Да, и анис. – Лекарь снова повернулся к безобразному монаху. – У нее колики в животе и тошнит немного. Надеюсь, ничего серьезного.
– Да поможет ей Бог. Ладно, посмотрим…
Брат Йоханнес втиснул окуляр в правый глаз, отчего лицо монаха, и без того ужасное, стало еще непригляднее. Затем он прошелся задумчиво вдоль шкафа и выдвинул наконец один из ящиков на уровне лица. Спор с маленьким монахом аптекарь, по всей вероятности, уже забыл.
– Лапчатка и в самом деле чудное средство от колик, – пробормотал он, вынимая связку трав. – Хотя я бы скорее наложил компресс на печень и взял смесь горечавки, золототысячника и полыни. Вы знаете, в каких пропорциях следует давать травы? Не забывайте: Dosis facit…
– Venenum. Лишь доза делает яд незаметным. Я в курсе. – Симон кивнул и протянул монаху руку. – Простите, если я еще не представился. Меня зовут Симон Фронвизер. Я цирюльник из маленького Шонгау, по ту сторону Хоэнпайсенберга. Изречение Парацельса о верных дозах я едва ли не каждый день внушаю моим пациентам.
– Цирюльник, и говорит на латыни?
Брат Йоханнес улыбнулся и пожал руку собеседника. Хватка у него была такая, словно монах всю жизнь провел возле наковальни. С окуляром на глазу он походил на бесформенного циклопа.
– Нечасто такое встретишь. Тогда вам наверняка известен и «Macer floridus»[4] с описанием восьмидесяти пяти важнейших лечебных трав?
– Разумеется.
Симон кивнул и сложил высушенные травы в кожаный мешок.
– Я обучался медицине в Ингольштадте. К сожалению, мне не удалось получить место лекаря. Так уж… сложились обстоятельства.
Он замялся. Монаху незачем было знать, что деньги, выделенные на учебу, Симон истратил на карточные долги и дорогую одежду.
Лекарь не без одобрения огляделся в затемненной комнате. Обставлена она была в точности как он представлял себе собственный свой кабинет. Большой аптечный шкаф, возле него кафедра для записей, и по стенам – крепкие дубовые полки с горшками и настоями. Низкий проход вел в соседнюю комнату, служившую, видимо, лабораторией. Симон разглядел в полумраке камин, в котором тлели несколько поленьев, на подоконнике стояли несколько закоптелых колб. Перед окном стоял громадный мраморный стол, и на нем лежало нечто длинное и бесформенное, лишь наскоро прикрытое полотном.