– Чванливые Земеры! Якоб Шреефогль уже говорил мне, что оба они собираются хорошенько поживиться на празднике. Мне от одного их вида дурно становится.
– Не надо так волноваться. – Симон с сочувствием погладил ее по волосам. – Тебе все равно этого не изменить. Но хотел бы я знать, что же Земеры затеяли с урожденным Виттельсбахом. Если это правда, то у них все получилось. Тот, кто ведет дела с семьей баварского курфюрста, никогда не прогадает.
Магдалена шумно высморкалась и одним глотком допила вино в кружке.
– Они, наверное, всучат графу каких-нибудь свечей и иконок, а благородный господин потом перепродаст их еще дороже, – пробормотала она, после чего встала и, потянувшись, бросила на стол пару монет. – Пойдем уже. Нет желания сидеть в одном трактире с Земерами. А тебе еще нужно этот отчет написать, будь он неладен…
Она со вздохом направилась к выходу.
– Проклятие, ведь при всем этом я просто хотела помолиться в Андексе!
* * *
Снаружи в тени перед трактиром прятался человек в черной рясе и недоверчивым взглядом провожал семейную пару из Шонгау, бредущую вниз по холму в сторону Эрлинга. Потом грязно выругался, как привык во время войны. Ругань всегда шла ему на пользу, хотя Господь и не поощрял ее. Она помогала разогнать кровавые образы; однако беспокойство осталось.
С тех пор как здесь появился этот цирюльник со своей подругой, все пошло наперекосяк! Сначала не-удачный эксперимент, потом убитый подручный и спор с Виргилиусом – и что, черт побери, понадобилось этой любопытной девке на башне? А если она что-нибудь заподозрила? Если нашла что-нибудь наверху?
Он улыбнулся и помахал рукой, когда мимо него с песнопениями прошли несколько паломников. Но те не стали к нему приближаться, почувствовав, что от него не исходило благословения. Он привык, что люди боялись его наружности. Прежде она была частью его профессии, которая внушала окружающим страх, теперь – просто лицо. Гримаса дьявола в монашеском обличии, так говорили про него с тех пор, как он постригся много лет назад в монахи и расстался с прежней жизнью. Но с лицом расстаться не получилось.
Как и с прошлым.
Злобно бормоча себе под нос, словно жирная навозная муха, брат Йоханнес двинулся обратно к аптеке, где его ждали тревоги, зловоние и разлагающийся труп.
Он не знал еще, что это только начало.