Меч палача.
Забросив клинок за спину, он шагает по лагерю. Солдаты, его знающие, сторонятся, некоторые крестятся. Сыну палача здесь не рады; его уважают, его слушаются – но не любят.
Кто-то неотрывно смотрит ему в спину. Якоб чувствует это и разворачивается. Возле костра, точно откормленная жаба, сидит самый безобразный парень, какого ему доводилось встречать. Лицо раздуто, как пузырь, глаза выпучены, рот перекошен. Якоб смотрит на незнакомца и не сразу понимает, что тот улыбается.
– Чудесный клинок, правда, – говорит парень. Голос его звучит мягко и рассудительно, что никак не сочетается с его лицом. – Немало денежек стоил, наверное. Или стащил где-нибудь?
– Тебе какое дело? – огрызается Якоб.
Он решает уже отвернуться, но собеседник его шарит за спиной и достает из-под рваной тряпки двуручный клинок в полтора шага длиной. Без острия, с долом и короткой гардой, он едва ли не один в один похож на меч Якоба.
– Мне клинок от отца достался, когда дьявол его забрал, – произносит безобразный с ухмылкой. – В Ройтлинге, откуда я родом, говорят, что в день казни меч этот кричит и требует крови. Но я, сколько себя помню, ни разу не слышал, чтобы он кричал. Кричит обычно другой кто-нибудь.
Якоб тихо смеется. Впервые за долгое время.
– Теперь жителям Ройтлинга, наверное, самим приходится руки марать, – ворчит он. – Вот и поделом им, торгашам жирным.
Глядя, как собеседник кивает и задумчиво проводит ладонью вдоль лезвия, Якоб понимает, что обрел друга до конца жизни.
Куизль швырнул камень в пруд. По поверхности кольцами разошлись небольшие волны, и картина растворилась в воде. Палач поднялся с тяжелым сердцем и пошел домой.
Столько старых воспоминаний ничего хорошего не сулили.
* * *
Магдалена взирала на монаха и не верила своим ушам.
– Вы… вы знаете моего отца? – спросила она наконец.
Брат Йоханнес по-прежнему стоял перед ней на коленях. Наконец он перекрестился, тяжело поднялся и пробормотал:
– Скажем так, знал. Лучше, чем собственного брата. Но то, что он снова стал палачом в Шонгау, для меня новость. Мы не виделись с ним больше тридцати лет.
Он засмеялся и воздел руки к небу.
– И это чудо, что нынче я встретил его дочь! Быть может, все обернется и к лучшему.
Магдалена скептически взглянула на него.
– Даже если вы его знали, с какой стати все должно обернуться к лучшему? Каким образом мой отец сможет вам помочь?