Люди в черном. Непридуманные истории о судействе начистоту - страница 21

Как мы видим, в правилах четко оговорены стандарты и параметры мяча, которые могут быть использованы в матче, а также их замены, в случае порчи. Но при современной технологии и качестве новейших материалов, из которых изготавливаются мячи, они практически не теряют свою форму, даже если игра проводится при сильном дожде или снеге, в жару или холод. Однако возможны разные варианты, поэтому на каждый матч выделяется не менее трех мячей – это обязательный минимум. Максимум двенадцать – такова рекомендация ФИФА. Откуда берется такое количество? Принимающая сторона выставляет группу мальчиков, подающих мячи во время игры, чтобы сократить потери игрового времени, когда он выходит за пределы поля, а значит, и дополнительные мячи. С учетом того, что три мяча выносит на поле судейская бригада, четвертый мяч передается резервному арбитру, он его держит у себя, остальные восемь находятся у мальчишек, располагающихся за воротами и боковыми линиями. Считается, что уж этого-то количества вполне достаточно для проведения встречи на высшем уровне. Все эти мячи проверяются арбитром до начала игры на официальном совещании, которое проводится в день матча, определяются годные и до начала встречи хранятся в судейской комнате.

Как я уже говорил, сегодня качество мячей настолько высокое, что с ними вряд ли что может случиться. Но могут быть всякие форс-мажорные обстоятельства, поэтому, если мяч находился в игре и кто-то из футболистов обратил внимание, что мяч потерял форму, он должен сказать об этом арбитру. Что может быть? Случайно порвали или порезали какую-то часть мяча шипами, что, правда, практически невозможно, поскольку шипы сегодня на бутсах не металлические, а пластиковые или каучуковые, снизилось давление в мяче и тому подобное. В этом случае судья должен немедленно остановить матч, заменить пришедший в негодность мяч и возобновить встречу спорным с того места, где он находился до этого. Любой новый мяч может быть допущен арбитром к игре только после обязательного визуального осмотра.

…Тот первый мой сезон в качестве, можно так сказать, профессионального арбитра поначалу складывался очень непросто. Первую лигу, и не только мне, но и всем молодым, начинающим судить, практически не давали. Выбор был лишь между второй лигой и помощником по высшей. И вот однажды звонит мне Валерий Павлович Бутенко и говорит: «Слушай, Серега. Тут есть игра такая, «Торпедо» – «Динамо» на стадионе «Торпедо», поможешь?» «Валерий Павлович, о чем вы говорите, за честь почту». – «Значит, договорились? Давай готовься». Помню, выходим мы из туннеля, выстраиваемся на беговой дорожке вместе с командами для приветствия зрителей. Нас окружают фотокорреспонденты. И тут я узнаю одного из них, с фотоаппаратом «Смена» на шее, с желтой повязкой фотокора на рукаве. Он так подозрительно щурится на меня, а потом подходит и говорит: «Слушай, а ты в футбол играл когда-нибудь?» Я отвечаю: «Нет, нет, никогда в жизни». – «Да? – подозрительно переспрашивает он. – А то я одного Хусаинова помню, за «Буревестник» он играл. Я тогда судил матч здесь же, на «Торпедо», только на «горюхе», и у нас с ним конфликт вышел, он мне еще рукав рубашки порвал». – «Нет, что вы, – отнекиваюсь я, – это видимо кто-то другой, я в футбол вообще никогда не играл». Вот так неожиданно судьба свела меня опять с тем арбитром, который когда-то засудил нашу команду и на мои вопросы, зачем он это сделал, ответил: «Если ты такой умный, иди и сам суди». На что я в сердцах бросил ему: «Если я когда-нибудь и буду судить, то уж, по крайней мере, лучше вас». Потом бежим мы к центру поля, и я говорю Бутенко: «Валерий Павлович, а ведь это я был тем самым Хусаиновым, этот чудак не обознался». А он мне в ответ, улыбнувшись: «А я так и понял. Ну и правильно сделал, не переживай».