Зрители и гости принялись рассаживаться на шатких трибунах, вечно недовольные, когда перерыв между программами заканчивался. Они с неохотой подчинялись указаниям администраторов. Картинка прежде всего. Двух людей в белом нельзя сажать рядом – будет пятно. Трибуны заполнялись в соответствии с ростом, внешним видом, одеждой, цветом волос зрителей, и те, кто пришел на программу вместе, вполне могли оказаться в разных концах зала.
– Вы можете сесть здесь. – Помощница режиссера тихонько подвела Василису к краю трибуны и усадила рядом с парой старушек, дожевывающих бутерброды.
– Как долго будет идти программа? У нас вторая съемка еще запланирована, – спросила Василиса, а на лице у нее все еще можно было прочесть следы недовольства. Ее не пустили в комнату гостей, вытурили буквально силком, накормив какими-то абсурдными заявлениями о том, что «такой вот порядок». «Только герои».
– Не больше часа, – заверила Василису помощница, чему девушка, впрочем, не поверила. Телевизионщики всегда так говорят, но на поверку это может означать что угодно. С другой стороны, про следующую запись она, мягко говоря, придумала. Цену набивала.
Помощница ободряюще улыбнулась и скрылась за горизонтом. Василиса попыталась усесться поудобнее, но с удивлением осознала – на этих дурацких лавках почувствовать себя комфортно решительно невозможно. Дизайнеру, работавшему над студией, руки оборвать. Страхова все еще не было на площадке – хотя, по ее расчетам, он уже должен был закончить грим. Продюсер этой программы – длинноногая, с черными акриловыми ногтями женщина, – беспокоила девушку. Что, если именно из-за этой женщины ее и не пустили в гримерку? Что, если… она хотела побыть наедине с Ярославом.
Василиса заставила себя отвернуться от освещенного софитом коридора и посмотреть на ведущего. Тот с невероятно серьезным видом листал карточки с заранее заготовленными словами. К нему с пудреницей в руке подскочила девушка – лицо Стаса вспотело и блестело в лучах искусственного света. Неприемлемо. Внешняя красота была залогом успеха, а Терентьев очень хотел добиться успеха – это было видно невооруженным глазом. Он старался как мог, мечтая выбраться из богом забытых дебрей этого третьесортного канала – кто вообще его смотрит – куда-нибудь поближе к звездам. Из Владыкино в Останкино. Малюсенький шажок в масштабах московских пробок, огромный скачок в карьере.